Предпоследний Декамерон, или Сказки морового поветрия

Стало очень тихо. Вдруг какой-то товарищ – весь в татуировках, похоже, не раз отсидевший, хриплым басом заявил: «Да тебе, бабка, вышак ломится без срока давности! За убийства без суда и следствия…». И сказал он это как-то так внушительно и страшно, что бабка осеклась на полуслове и принялась что-то злобно бормотать – но уже себе под нос.

Я встал и поковылял в сторону, очень хорошо до кишок прочувствовав, что сижу рядом с кровавым палачом в обличье эдакого одуванчика… А она по-прежнему бормотала о своих подвигах – ради нашей счастливой жизни…

И что, скажете – это не страшный рассказ?

– Ужасный, – с болезненным выдохом отозвался Станислав; он нагнул голову и стал протирать очки. – И вы обратили внимание – что у нее с семьей случилось? Такое просто так не происходит… Знаете, есть одна книга, называется «Красный террор», написали ее еще тогда, по горячим следам, так сказать… И это самая страшная книга, которую мне довелось в жизни прочитать. И, кроме всего прочего, там рассказывается о таких вот девочках в девятнадцатом, которые стали «божьими одуванчиками» в девяносто первом… Эти девочки, почти всегда из так называемых «хороших семей», иногда творили такие преступления, что перед ними бледнеют деяния любого маньяка-садиста… Почему? Я даже почти знаю. Видите ли, девочек тогда было принято воспитывать очень строго. Слишком строго… Им было нельзя почти все. Даже дышать не очень было можно, потому что – корсет. И все дурное, что органически заложено в человеке еще до рождения, было намертво заперто в них и не расходовалось, так сказать, мелкими порциями… И вот, когда какой-нибудь «товарищ Михель» говорил им, что отныне разрешается делать с определенными людьми все, что угодно, девочки отрывались на них за все насилие, которое сами претерпели… Мужчины редко были так же изощренно жестоки… Потому что в детстве дрались до крови, отрывали лапки жукам и даже кошек вешали… А кто слышал о девочке, замучившей котенка? Разве что в сказке о Раннаи и Ра-нефере… Помните, она замучила котенка, а кот в Египте – священный зверь – и что из этого вышло… Так вот, лучше бы эта ваша бабуля в детстве мучила котят… Тогда ведь не было фильмов ужасов и этих игр с реками крови – они в какой-то степени понемногу высвобождают заложенную тягу к насилию у детей, если в меру, конечно… Почему вы думаете, наша очаровательная Королева задала именно такую тему рассказов?

– Спасибо. Вы хотите сказать, что моя Оля, дай ей пистолет, лет через десять пойдет стрелять в безоружных людей? – поджала губы Татьяна. – Это вы нам тут втолковываете, господин учитель истории?

– Нет, нет, – замахал руками учитель. – На такое, конечно, особое вдохновение нужно. И вдохновитель… грамотный. Ну, и обстоятельства, соответствующие…

– Да, – быстро сказал вдруг Соломоныч. – И полное отрицание какой-либо религиозности.

– А вот это как раз не обязательно, – презрительно ввернул Макс. – Некоторые религии, знаете ли…

– Вы, кажется, собираетесь возводить на меня кровавый навет? – деловито спросил старик.

– А ну, прекратите! – почти крикнула Оля. – Нам в наших условиях сейчас только не хватает религиозного конфликта. Пусть Татьяна лучше рассказывает страшную историю, которая не испугает ее крошек. Знаете такую историю, Таня?

– Знаю, – неожиданно кивнула та. – Историю, которая не испугает детей просто потому, что они ее не поймут. Но взрослые – поймут, надеюсь. И, главное, осознают, насколько страшна та проблема, о которой я сейчас расскажу. Проблема украденного детства.

История пятая, рассказанная заботливой матерью Татьяной, о том, какая страшная участь ждет некоторых детей.

Жизнь человека может быть срублена под корень с самого детства. Здоровый, полноценный ребенок, который мог бы стать в жизни кем угодно, – ученым, писателем, доктором, учителем, рабочим – бывает обречен с детства самой жизнью, вернее, теми взрослыми, которые эту жизнь для ребенка олицетворяют, пока он не самостоятелен. А потом уж не вырваться. Вот только один случай.