Предпоследний Декамерон, или Сказки морового поветрия

Поскольку я выслушивала такое не первый раз, то сказала, что мне пора, и попыталась встать из-за столика. «Я тебя не держу! Пожалуйста, отправляйся обратно в свою сытую жизнь, раз ничто духовное тебя не волнует!» – гордо сказал он. Я направилась к выходу, но была остановлена официантом: оказалось, за кофе Саша платить отказался: это моя была «западная» идея поговорить в кафе – а он бедный человек и вообще «не приучен поить гламурных дамочек всяким там «эКспрессо»… Не глядя, я сунула официанту деньги и выскочила… И только тогда поняла, что наша любовь действительно закончилась.

– Потрясающе, – сдержанно сказал Макс. – Раз денег не нажил, то не человек. А уж если отказался платить в кафе за женщину, которая его бросила в грязь и стала успешной, – то вообще списать его со всех счетов… А что, кстати, профессия охранника не нужна? Чем, скажите, эта работа хуже вашей? Я, вон, тоже охранник – я тут лишний в вашем высоком обществе?

– Ты не охранник, а начальник военизированной охраны секретного оборонного института, – мягко поправила мужа Катюша.

– Но начинал, когда из армии комиссовали, с простого охранника на вахте! – вспылил он. – С зарплатой двадцать тысяч! А жена у меня, при всем при том, лучшая на свете, и не считает, что я недочеловек, если не пишу книг об искусстве! И у Кати, между прочим, тоже высшее образование! И ничего, я ей пятнадцать лет уже по всем меркам подхожу!

– Да не об этом речь-то шла! – умоляюще вскинула руки Оля Большая. – А о том, что человек оказался слабаком, который ждал, что ему удастся подняться за счет женщины, которая всем пожертвует. И Маша могла бы толкнуть – и хорошо толкнуть его вверх. Но его, а не себя! Он состоялся бы за ее счет, а она не захотела такой любви, вот и все!

– Да, Макс, про тебя никто не посмеет сказать, что ты не состоялся. Ты человек на своем месте, тебя все уважают, и ты нужен – еще как: здесь, например, делаешь больше, чем все мы, вместе взятые… А этот ее Саша – действительно тряпка и неудачник, если женщину обвинил в том, что сам ничего из себя не представляет… А что за кофе не заплатил – мерзость и крохоборство. Даже зарплаты охранника на это вполне хватит. На водку же хватает, полагаю… – заступился Станислав. – Лучше сам расскажи, Макс. Мне почему-то кажется, что в любви ты разбираешься лучше, чем многие…

– Ладно, – сдался Макс. – Но это будет рассказ не о себе, а о старшем брате моей бабушки. Не знаю, встречается ли еще такая любовь в наше время…

История пятая,рассказанная брутальным мужчиной с нежной душой Максом, о том, какой, по его мнению, должна быть настоящая любовь.

Есть у моей старенькой мамы на комоде старинная фотография 1914 года. Да, да, такая старая фотография – но очень хорошо сохранившаяся, в рамочке. Стоит у кресла стройная темноволосая женщина с несколько такими… шальными… глазами, в платке и светлом летнем платье, а в кресле расположился бравый фельфебель, не снявший почему-то фуражку, – в форме и великолепных высоких яловых сапогах. Рядом с ними – мальчик лет четырех в подпоясанной рубахе. Это родители и старший брат моей бабушки, маминой мамы, но ее самой на снимке нет по той причине, что родиться ей предстояло только через два года.

Брата звали Николай, и он не умер в детстве, пережил потрясения революции, репрессии, Отечественную войну – и далее след его теряется по причине классовой идейности его младшей сестренки… Она сочла, будучи взрослой, что недопустимо Николаю было жениться на интеллигентной девушке, и принимала их демонстративно неохотно, а потом и вовсе прекратила всякие отношения с семьей брата, увидев, что, женившись на учительнице, он и сам превратился в «буржуя»… А между тем, любовь-то у Николая, моего двоюродного деда, которого я так никогда в жизни и не увидел, была особенная, редкая, в наше скорбное время невозможная. Накануне свадьбы его невеста попала под трамвай – такая вот трагедия – и ей отрезало обе ноги. Подумайте только – обеих ног лишилась молодая красивая девушка! Мама видела ее, и говорила, что она была действительно красивая и… как это… породистая, вот! Но свадьба все равно состоялась через год, хотя невеста ковыляла уже на двух протезах. Николай, по всей видимости, любил по-настоящему – и пара, нажив в согласии и благополучии двоих детей, так никогда в жизни и не рассталась…

Желая проверить современные нравы, я многим людям рассказал эту трогательную историю Николая и его жены Нины. Проверку на вшивость не прошел никто: общее мнение, выраженное по-разному в зависимости от интеллектуального уровня слушателей, оказалось, в целом, одинаковым: от «Что он, дурак, что ли, совсем – на безногой жениться?» до «Женитьба из жалости – не вариант» – но, увы, только к этому свелась реакция моих современников обоего пола. Дураком-то он уж точно не был… И женился уж точно не из жалости… Хотя про другого сказать легко… Но я уважаю его. Так по-человечески, по-мужски уважаю.