Предшественники Шекспира

Изъ приведенныхъ выше отрывковъ видно, что пьеса Лилли далеко превосходитъ современныя ей драматическія попытки не только своимъ внутреннимъ содержаніемъ и мастерской обрисовкой характеровъ, но также и вншней формой, въ особенности своимъ разговорнымъ языкомъ, который ни у кого изъ предшественниковъ Шекспира не достигаетъ такой легкости и остроумія, какъ у Лилли. Впрочемъ, при разсмотрніи Александра и Кампаспы съ эстетической точки зрнія, не слдуетъ упускать изъ виду, что художественная техника драмы находилась тогда въ младенчеств, и что вслдствіе этого ни отъ Лилли, ни отъ другихъ современныхъ ему драматурговъ, мы не имемъ права требовать органическаго развитія дйствія изъ характеровъ и художественной стройности, плана, выражающейся правильнымъ отношеніемъ частей къ цлому и между собою. Въ большей части случаевъ въ комедіяхъ Лилли мы не встртимъ правильной мотивировки дйствія. Дйствующія лица его произведеній какъ-бы силятся открывать свою душу передъ зрителемъ, и только по ихъ дйствіямъ можно иногда догадаться какія побужденія ими руководили. Вслдствіе этого многія, весьма благодарныя въ драматическомъ отношеніи, положенія остаются едва затронутыми. Напр., что можетъ быть благодарне для драматурга изображенія борьбы, происходившей въ душ Александра между великодушными побужденіями и его собственной любовью къ Кампасп? А между тмъ эта богатая драматическая коллизія оставлена авторомъ почти безъ вниманія. Гораздо счастливе былъ Лилли по отношенію къ обрисовк характеровъ. Къ числу лицъ, которыя очерчены у него наиболе рельефно, принадлежитъ типическая фигура Діогена. Видно, что авторъ работалъ надъ этимъ характеромъ съ особенной любовью. На первый взглядъ можетъ показаться, что все значеніе Діогена исчерпывается, добровольно имъ на себя принятой ролью шута, потому что въ продолженіе всей пьесы онъ не перестаетъ забавлять публику своими замысловатыми отвтами, но если всмотрться глубже, окажется, что шутовство и цинизмъ Діогена составляютъ одну изъ вншнихъ, и притомъ далеко не существенныхъ, сторонъ его нравственнаго характера. Подъ непривлекательной оболочкой цинизма Лилли съумлъ открыть горячій протестъ противъ современной безнравственности и противъ лживости всего общественнаго строя ¹⁷⁶) и рдкую силу характера, непреклонную энергію воли, сближающую этого страннаго обитателя бочки съ повелителемъ міра — Александромъ. Недаромъ самъ Александръ, поговоривши нсколько минутъ съ Діогеномъ, сказалъ Гефестіону, что, не будь онъ Александромъ, то хотлъ бы быть Діогеномъ. Разсматриваемая съ этой точки зрнія, встрча Александра съ Діогеномъ перестанетъ казаться случайной сценой, вставленной авторомъ единственно для потхи зрителей, но получитъ глубокій смыслъ. И искушенный жизнью старикъ и полный надеждъ юноша, философъ и завоеватель, пришли различными путями къ разршенію задачи жизни, къ необходимости полной власти надъ собой и подчиненія своихъ аффектовъ суровымъ требованіямъ нравственнаго долга. Передъ этимъ подвигомъ, который, по мысли автора, представляется внцомъ нравственнаго развитія человка, кажутся ничтожными вс вншнія преимущества, вс блестящіе подвиги, совершенные изъ любви къ слав и завоеваніямъ — и Александръ, повелитель міра, ставится на одну доску съ нищимъ Діогеномъ.

Постоянно стремясь къ сближенію съ жизнью, англійская комедія встрчала сильное противодйствіе къ достиженію своей цли въ стихотворной форм рчи, которую обычай сдлалъ обязательной не только для трагедіи, но и для комедіи. Трагедія первая сдлала попытку замнять римованный стихъ пятистопнымъ нерифмованнымъ ямбомъ (blank verse), ближе подходившимъ къ прозаической дикціи. Что же касается до комедіи, то хотя еще въ 1556 г. Гасконь перевелъ прозой комедію Аріоста Suppositi, но примръ его остался безъ послдствій. Въ этомъ отношеніи Лилли оказалъ англійской комедіи большую услугу введеніемъ въ свои произведенія прозаической дикціи, а литературный авторитетъ автора Эвфуэса много способствовалъ тому, что реформа, имъ предпринятая, удалась и въ скоромъ времени принесла добрые плоды. Комическіе діалоги въ пьесахъ Лилли своимъ остроуміемъ и постоянной игрой словъ, сильно напоминаютъ тотъ модный и утонченный складъ рчи, который онъ обезсмертилъ въ своемъ Эвфуэс. Дамы и кавалеры, пастухи и пастушки, слуги и служанки, встртясь между собой, не могутъ разойтись безъ того, чтобы не устроить словеснаго турнира, въ которомъ эпиграмма, игра словъ, антитеза замняютъ мечи, копья и шлемы. "Нашъ вкъ, говоритъ Гамлетъ, такъ утонченъ, что крестьянинъ ни въ чемъ не уступитъ придворному" (Act. V, Sc. I). Чтобы дать читателямъ понятіе объ этихъ состязаніяхъ, наполняющихъ собой пьесы Лилли, приведемъ для образчика одну сцену изъ разбираемой нами комедіи, въ которой слуги Апеллеса и Платона, пародируя салонные разговоры, изощряютъ свое остроуміе надъ голодающимъ слугой Діогена, Манесомъ.

Манесъ. Я служу не господину, а мыши, которая живетъ въ бочк, обдаетъ коркой хлба и спитъ на голой доск.