Предсказание по таблетке

«Арфа! Неужели дедушка играл на арфе? Не может быть! Наверное, на ней играла моя прабабушка? Или Натали?»

Мысль об этих женщинах вызвала легкий трепет, и, надеясь найти следы их присутствия, я пошла в другие комнаты. Две из них, по всей вероятности, были женскими спальнями. Они походили на будуары, описанные в романах девятнадцатого века. Большие кровати с балдахинами, туалетные столики с хрустальными флаконами, мягкие пуфы и опять картины. В одной спальной были картины с пасторальными сценками, в другой — морские пейзажи.

Я осторожно взяла один из хрустальных флаконов и открыла пробку. Запах жасмина, смешанный с легким ароматом роз, вырвался наружу, и мне показалось, что в комнату вошла женщина в длинном шелковом платье. Эта женщина ласково посмотрела на меня, приветливо улыбнулась и исчезла.

«Екатерина Владимировна! Вот, оказывается, кто жил в этой комнате».

Я подошла к платяному шкафу и открыла дверцу. Множество платьев. Все они пахли нафталином и, как ни странно, духами своей хозяйки. Погладив старинное кружево, я закрыла шкаф и направилась на кухню.

«А мама ничего этого не знала! Как бы обрадовалась, увидев Париж! Ей не довелось познакомиться с Дмитрием Павловичем, увидеть комнаты своей бабушки, тети…»

Резкий звонок мобильного телефона остановил мои мысли на полпути. Я вскочила и бросилась к сумке.

— Алло! — тревожно крикнула я. — Алло!

— Риточка! Я вас напугал? — раздался приятный мужской баритон.

— Нет! То есть, да!

Я уже поняла, что это — Морис. Звонок оторвал меня от грустных воспоминаний и вовремя перенес в реальность.

— Уже отдохнули?

— Рада, что позвонили.

— Одиноко?

— Нет, тут другое! Квартира наполнена запахами моих предков.

— Может быть, на время надо нарушить воспоминания?

— Пожалуй, вы правы.

— Я зайду за вами, постараюсь развеять минорное настроение.

— Хорошо, — ответила я и устремилась к чемодану.

«Пожалуй, надену маленькое платье».

Переворошив юбки и брюки, я вытащила темно-зеленое платье, которое накануне отъезда мы с Лялькой купили в Доме моды.

Спасибо ей! Натягивая на себя платье, я вспомнила, как мы носились по магазинам и выбирали платья, брюки, сапоги…

Я посмотрела в овальное зеркало, висевшее в прихожей, и собственный внешний вид мне понравился. Накинув плащ, я прошлась перед зеркалом. Высокие каблуки и длинные полы плаща зрительно увеличили рост, бледность лица растворилась в полумраке прихожей, а вместе с ней улетели усталость и легкая грусть. Я улыбнулась и запела, пытаясь подражать голосу Эдит Пиаф.

Звонок в дверь прервал мою песню, и я загремела замками.

— Какая женщина! — увидев меня на пороге, воскликнул Морис. — Настоящая метаморфоза!

— Куда идем?

— На Монмартр, куда же еще! — ответил Морис, продолжая меня рассматривать.

— Тогда вперед!

Я закрыла квартиру и зацокала каблуками по мраморной лестнице.

— У вас в Москве все такие волшебницы? — спросил Морис, бережно придерживая меня за локоть.

— Все!

— Загадочна женская душа! — улыбаясь, сказал Морис. — А русская душа загадочна вдвойне!

— На это утверждение мне ответить нечего!

— Почему?

— Потому что оно справедливо!

Я с удовольствием посмотрела на огни бульвара Хаусманн.

— Как я мечтала о Париже последние три месяца!

— А раньше не мечтали?

— Раньше даже подумать об этом не могла!

— Почему?

— Потому что была не знакома с дедушкой.

Видимо, Морису трудно было понять, какая тут связь. Пожав плечами, он подвел меня к такси, стоявшему недалеко от дома, и открыл заднюю дверь.

— Думаю, самое время перейти на «ты», — предложила я, усаживаясь в машину.

— С радостью!

Мы ехали по Парижу и молчали.

«Видел бы меня сейчас Олег Александрович. Не узнал бы! Такая красотка! Едет по Парижу! И куда? На Монмартр! А если бы он узнал, что я еду в ресторан, к тому же — не одна! Пожалуй, он сказал бы: «Ночью в ресторан ездят только падшие женщины и мафиози!» А я — ни то ни другое! Вот так-то, нестыковочка получается!»

Я гордо подняла голову, и презрительная гримаса пробежала по моему лицу.

— Что-то не так? — встревоженно спросил Морис.

— Все очень хорошо! — улыбнулась я, и гримаса юркнула в заветный сундучок, где хранились мои эмоции.

«Конечно, за три месяца я сильно изменилась! Вспомнить, например, мой предновогодний поход в ГУМ: замученная жизнью тетка, ни больше ни меньше! Правильно Варька тогда сказала: «Вся ты, Мариш, какая-то скукореженная!» А теперь мое «Я» вырвалось наружу, и оказалось, оно и не такое робкое, как всем представлялось!»

Я вспомнила Ляльку. Провожая меня в аэропорт, она одобрительно заметила: «Наконец-то в тебе появилась женщина!»

«Господи! Что же нужно русской бабе, чтобы почувствовать в себе женщину? Деньги, внимание, любовь? Наверное, и то, и другое, и третье! Но в моем случае все это дал не муж, не любовник, а старенький дедушка! Хотя, зачем так? Дедушка, — это верно, но не старенький! Дмитрий Павлович еще сто очков форы даст современным мужчинам! А кто такие эти современные мужчины? Вот Морис, например. Пижон! А что прячется за его пижонством?»

Я повернулась к Морису. Он смотрел в окно и, казалось, о чем-то размышлял.

— Это Сена? — увидев набережную большой реки, спросила я.