Предсказание по таблетке

— Сена, — как эхо отозвался он. — А рядом Лувр.

«Лувр! Я проезжаю мимо Лувра! Дворец французских королей!»

— Вот мы и приехали, — сказал Морис.

Передо мной возвышался огромный холм, на вершине которого стоял белый храм.

— Монмартр и базилика Сакре-Кер, — пояснил Морис.

Он повел меня к лестнице, ведущей на вершину холма.

— Осилишь двести тридцать семь ступеней?

— Запросто!

Мы поднимались все выше и выше. Где-то посреди лестницы Морис свернул налево, и через пару минут мы оказались перед небольшим домом.

— Дом-квартира Ренуара, — сказал он и подошел к бетонной стене, возвышавшейся рядом с домом.

Я приблизилась к Морису и в свете одинокого фонаря увидела голову и ногу человека, как бы проходящего сквозь стену. Было ощущение, что это реальный человек, который, казалось, через минуту появится перед нами.

— Эта скульптура — творчество Жана Марэ.

— Артиста?

— Да.

«Жан Марэ и скульптура! Оказывается, артисты обладают не только большой фантазией, но и оригинальным юмором! Вот где открывается Париж!»

— А теперь — в ресторан, — сказал Морис и, властно взяв меня под руку, повел назад к лестнице, ведущей на Монмартр.

Глава 6

Спустя два часа я уже рассказывала Морису о впечатлении, которое он произвел на меня в аэропорту. Мы сидели в небольшом ресторанчике на Монмартре и пили вино. Временное похолодание, спустившееся на Париж, стало отступать, и, глядя в окно ресторана, я ощущала наступающую весну, праздность гуляющих туристов, тайну Монмартра и массу других милых мелочей. Вкусный ужин, вино, присутствие интересного мужчины — все это вместе подняло тонус и разогрело меня. Мои щеки пылали, глаза радостно смотрели на окружающий мир, и мне захотелось пооткровенничать.

На нашем столике горела свеча, и ее огонь отражался не только в глазах, но и в стоящих перед нами фужерах. Морис задумчиво крутил ножку фужера и наслаждался игрой света, дрожавшего внутри вина. Казалось, он полностью поглощен этим занятием, и мой рассказ нимало не занимает его. Однако я ошибалась. Стоило мне замолчать, он взглянул на меня, и я почувствовала теплый живительный поток. Было ощущение, что на меня смотрит южная душная ночь. В этой ночи смешались жар земли, запах трав, мерцание звезд, ласка, таинственное и магическое притяжение. Я торопливо поднесла фужер к губам и опустила глаза. Глоток вина прибавил к ощущению южной ночи неповторимый вкус темного душистого винограда.

— Хочешь, расскажу, какой показалась мне ты? — спросил Морис.

«Боже мой! Сейчас он все испортил!»

— Я приехал в аэропорт задолго до твоего приземления, мне не сиделось на месте. Казалось, что тут особенного? Давний приятель матери позвонил и попросил встретить свою родственницу.

«Записывай, — сказал Дмитрий Павлович, — самолет компании Air France, рейс номер 576, прилетает в Париж в 20 часов. Ты встретишь Маргариту Владимировну, отвезешь ко мне на квартиру и, если она захочет, проводишь ее в ресторан. Помнишь мой адрес?»

— Помню, — ответил я.

— Вот и хорошо! В таком случае я — твой должник. Позвони накоротке, когда встретишь.

— Не знаю почему, но поручение Дмитрия Павловича выбило меня из колеи. Я правильно сказал: «выбило из колеи»? — спросил Морис и тревожно посмотрел на меня.

— Как ты боишься сделать ошибку!

— Не боюсь, просто стараюсь не делать! — ответил Морис, и в его глазах вспыхнула холодная льдинка.

«Может быть, показалось?»

Тем временем мой кавалер поднял фужер и, посмотрев на свечу сквозь вино, аккуратно поставил его на место. Его манипуляции с фужером были непонятны.

— Так вот, стоя в аэропорту, я думал: «Интересно, как выглядит Маргарита Владимировна?»

— Ты даже не знал, сколько мне лет?

— Я и теперь не знаю, сколько тебе лет, а тогда… Тогда мне твой дедушка даже не описал тебя.

— И правильно сделал.

Морис бросил быстрый взгляд в мою сторону и взял сигарету. Я уже успела заметить, как он реагирует на настроение собеседника. Заметив малую толику недовольства, Морис или предлагал бокал вина, или начинал вертеть в руках какую-либо вещицу, или рассказывал нечто интересное и познавательное. В любом случае он переводил разговор на другую тему.

— Забыл тебе сказать, — закурив, продолжил Морис, — прощаясь, Дмитрий Павлович попросил повесить на шею табличку с моим именем.

— Дедушка позвонил мне за час до вылета и сказал только одно: «Тебя встретит Морис».

Я тоже взяла сигарету и закурила.

«Совсем разбаловалась! Сигареты, вино, неспешные разговоры за полночь, загадочный мужчина…»

В глазах Мориса блеснула радостная искорка.

«Каков талант! Опять успел перехватить мою мысль! — восхитилась я и быстро скрестила под столом ноги. — Но я его перехитрю!»

Если бы я рассказала о своем приемчике посторонним, меня бы сочли за идиотку. На эту тему я предпочитала говорить только с самыми близкими подругами. К таковым я относила: Ляльку, Нюту и Варьку. По моему глубокому убеждению, которое основывалось на подсознательном суеверии и собственном жизненном опыте, скрещенные ноги и пальцы позволяет сберечь собственные мысли от постороннего посягательства.

— Как медленно продвигается наш разговор! — услышала я. — И в этом виновата ты!