Предвестники

   Мы ждали слов Мельтиара - но он появился сам. Возник рядом со мной, там, где всегда сидел Лаэнар. Вихри темноты прошли по кабине и исчезли.

   Я не успела сказать ни слова, - Мельтиар привлек меня к себе, и я замерла, уткнувшись ему в плечо, не в силах заговорить ни мысленно, ни вслух. Его боль, устремление и непреклонность пронзали меня словно звездная дорога, путеводный луч.

   - Он назвал мое имя, - сказал Мельтиар. - Но ничего не вспомнил.

   - Совсем? - еле слышно спросила Амира. - Но сможет вспомнить?..

   - Да, - ответил Мельтиар. - Я найду способ.

   Его сила вливалась в мое сердце, и жажда битвы разгоралась, затмевала все. Наш народ ждал шестьсот лет, чтобы вернуть себе дом. Я буду ждать Лаэнара, я буду сражаться, я отомщу за всех, кто не дожил до этого дня. Я не отступлю.

   - Мы не подведем тебя, - сказала я, и чувствовала ясно, как никогда - это правда.

35.

   - Только они? - спросила Аник. - Ради них погибла половина отряда?

   Я не мог понять, - она изменилась или воспоминания обманывали меня. Черные косы, резкие жесты, решительный взгляд, - но голос звучал словно издалека и был темным, как пасмурная ночь. На лице свежий шрам, повязка на руке, пропыленная и порванная одежда... Словно не десять дней прошло, а несколько лет.

   - Мы больше никого не нашли, - возразил Тин.

   Он не изменился.

   Я все еще не мог поверить, что они пришли в Атанг за мной.

   Ночь приближалась, подступала со всех сторон. Она скрыла столицу, скрыла дорогу, следы копыт. Мы растворились, превратились в тени, прошли незамеченными мимо врагов, - но нас могут догнать, найти, без труда.

   Там, в Атанге, на площади, Тин окликнул меня. Выстрелы и крики не заглушили его мысль - она прострелила мою душу, наполнила легкие болью и дымом. Я не мог тогда откликнуться - я уже пел.

   Я пел и сейчас. Песня теней текла еле слышно, мой голос сплетался с голосом Нимы, незримый покров закрывал наш отряд. Мы прятались в стороне от дороги, у подножия холма: я, Нима, Лаэнар, Тин, Аник и четверо ее ополченцев.

   Песня слабела, но я все еще пел, чужие голоса долетали до меня сквозь сплетение теней.

   - Потерять десятерых, чтобы спасти троих? - Голос Аник становился все темнее, все жестче. - И двое из них волшебники, а один вообще... Ради этого мы приехали сюда?

   - Он спас мне жизнь! - сказал Тин. - Я должен был!

   Сеть теней ускользнула от Нимы, рассыпалась, рябью прошла по земле, открыла нас. Я слышал свой голос - тихий, как дальний шепот волн, он качал на себе песню. Тени струились вокруг меня, - я остался невидимым, единственный из всех.

   Я не хотел этого - и оборвал песню.

   Тин обернулся ко мне.

   Он был почти неотличим от ополченцев, - без крыльев, в простой одежде, измученный долгой дорогой. Но за спиной у него было ружье, полное призрачного шелеста, горького дыма, и такой же звук, раскаленный и неуловимый, растекался по земле вокруг нас. Теперь, когда песня стихла, шелест словно пробрался внутрь меня, мешал дышать и думать.

   - Нас не увидят, - сказал мне Тин. - Пока мы все рядом, на одном месте, враги нас не заметят.

   Я кивнул.

   Силы всадников - как темная вода, ничего неизвестно о них. "Это не волшебство, - говорил мне Зертилен. - Не называй это волшебством".

   Ведь наше волшебство такое же, как у врагов.

   Нима плакала. Беззвучно, - плечи вздрагивали, слезы текли по ладоням. Я опустился на землю рядом, тронул ее за локоть.

   - Почему? - всхлипнула Нима. - Он простился с нами, он знал, что умрет. Почему?

   Я хотел сказать ей: "Он ушел по песне". По песне, сияющей как ручей, как утренний свет. Не было ни боли, ни сожалений, только путь, только песня, - так он ушел. Он учил меня этому, и Ора говорила об этом.

   Но Ора враг, Роща была обманом, наш дом уничтожен, наш учитель мертв. Я хотел сказать хоть что-нибудь, хотя бы слово утешения, - но не мог заговорить.

   Лаэнар обнял Ниму и сказал:

   - Они умрут. Мы убьем их, мы отомстим.

   - Я не хочу. - Голос Нимы терялся в слезах. - Я не хочу, чтобы они умерли. Я хочу, чтобы учитель был жив.

   Я закрыл глаза, пытаясь ни о чем не думать. Мысли теснились, тысячи мыслей, и каждая ранила, едва возникнув, а воздух был полон силой Тина, удушающей и раскаленной. Но моя песня звенела в сердце, разворачивалась, стремилась ввысь, - и я поднял голову, взглянул на небо.

   Земля и ветер говорили, что наступила осень, но в вышине сияли три летние звезды. Млечный путь струился, тысячи звезд мерцали вокруг. Я нашел серп, вторую звезду в его рукояти.

   Арца.

   Была ли она в Атанге, сражалась ли в небе над дворцом?

   Тысячи звезд, и скольких из них я знал всю свою жизнь, скольких встречал в гвардии, во дворце, на улицах?

   Я глубоко вздохнул, поперхнулся невидимым дымом, и взглянул на Тина.

   - Я был без сознания два дня, - сказал я ему. - Ты знаешь что-нибудь? Как идет война?

   - Армия разбита, - ответил он.

   Сказал это так просто - но как может быть армия разбита за два дня?