Предвестники конца: Развеивая золу

— Брось, мальчик мой! Какое там могущество? Так балуюсь рунами да заклинаниями, да и только. Вот мастерство ванов — это да, трепет и всевластие. Мне никогда такого не достичь. Даже пришлось птицами обзавестись, чтобы хоть как-то проницательнее стать. Кстати, ты их ведь не видел никогда? Познакомься, прошу. Не бойся: они не обидят — Фрейя помогла их приручить.

Он развёл руки в стороны, и вороны сверкнули глазами-бусинами, угрожающе раскрывая крылья — опасные твари. Дотрагиваться до них я не стал, иначе запомнили бы запах.

— Хугин и Мунин — мыслящий и помнящий. Они мои соглядатаи и незримые стражи порядка, — вкрадчиво произнёс Один, и птицы тут же взмыли под потолок. — В мирах происходит столько всего, а я не успеваю уследить за всем, увы — старею. Вот и сейчас не уследил: Хеймдалль решил протрубить в свой рог неизвестно зачем. Тебе об этом что-то известно?

Я пожал плечами, выжидая, как он подведёт разговор к нужной ему теме.

— Понятия не имею, Всеотец. Я никогда с ним близкой дружбы не водил, а посему не знаю.

Один понимающе закивал, прикладывая руку к подбородку, и принялся мерить шагами комнату:

— Да-да, характер Хеймдалля всегда был сложным и непредсказуемым. Однако просто так он дурить не стал бы. Понимаешь ли, Локи, от рёва этого горна пробудятся обязательно чудовища — слишком он уж силён. Змеи, пауки и прочая нечисть — словом, проблем не счесть. И о них мне уже и доложили вороны, а это, боюсь, только начало. Бедолага Тор снова отправился в Мидгард: там из гор вышли тролли и принялись крушить поселения — гиблое дело, надеюсь, никто не пострадает. Поэтому-то я и спросил может, знаешь чего?

Я нахмурился:

— Ты подозреваешь меня в чём-то, Всеотец?

Он тут же бросился ко мне, заверяя:

— Нет-нет, что ты! Разве стал бы я? Просто беспокоюсь: вдруг ты знаешь или слышал что-то подозрительное. Не пойми меня неправильно, мальчик мой, я тебе всецело доверяю, однако до меня дошли неприятные слухи про тебя и госпожу Гулльвейг. Трэллы шептались, мол, вы вдвоём заявились в покои моей жены Фригг и прокляли её, из-за чего она лишилась зрения и рассудок её помутился. Бредни эти долетели до стражи, а от них и до Хеймдалля, который всегда почитал мачеху, поэтому-то он и протрубил в свой рог. Однако я уверен, что произошла ошибка. Что скажешь?

Подобно ему я лениво прогуливался по зале, скрестив руки и продолжая обмениваться ложью:

— Если трэллы много болтают — у них работы мало.

Один засмеялся, хлопнув в ладоши:

— Правильно, мальчик мой, правильно, — он подошёл вплотную, одобряюще сжимая моё плечо. — Но знаешь, что любопытно? Когда рог протрубил, Хугин и Мунин взмыли в небеса, ища подозрительное. Они поведали мне, что видели Фрейю с братом в Ванахейме, а рядом с ними закрылся портал, в который шагнул ты. Впрочем, мне кажется, это ошибка. Однако мне не хотелось бы после узнать, что самый талантливый из моих сыновей покрывал возможных преступников.

Желваки заходили на моём лице: он специально нарёк меня сыном, пытаясь воззвать к совести или проверяя, что мне известно? Хитрый мерзавец. Молчание затянулось чуть дольше нужного, и Один продолжил, обходя меня по кругу, будто охотник жертву:

— Кстати, о талантах, — задумчиво протянул он. — Стражи, что ворвались в комнату Фригг, теперь лежат на своих койках и постоянно стонут от ожогов. Говорят, что это ты опалил их огнём… — испытывающий взгляд, словно он пытался проникнуть в мою голову и выведать все тайны. — Неужели, мальчик мой, ты сумел познать новое мастерство и не рассказал нам благую весть? Ты всегда славился своей скромностью и талантом ко всему, но всё же думаю, тебе повезло найти не менее достойную и сильную наставницу.

Зависть — дурное чувство, однако кто сказал, что боги совершенны? Один был всего лишь жадным до знаний калекой, который не побоялся бы нарушить тысячу правил, чтобы достичь желаемого. И сейчас его не волновала судьба жены, и было всё равно на пробудившихся чудищ, с коими придётся разбираться Тюру, Тору и ещё кому-нибудь — всё это отходило на второй план, ведь важнее собственного величия нет ничего. Молчание затягивалось, а терпение Одина заканчивалось: дыхание участилось, а пальцы едва заметно подрагивали в жесте заклинаний.

— Наставник лишь указывает путь, а ученик сам решает — избрать его или нет, — я лукаво улыбнулся. — Меня всегда учили от знаний не стоит отказываться, а потому я возможности решил не упускать. Разве это плохо?

— Конечно, нет, сын мой! — провоцировал он. — Однако, Локи, помни, что некоторые знания коварны и опасны. Поверь, я не сомневаюсь в тебе и искренне считаю, что ты умнее многих живущих в Асгарде. Но даже самым великим свойственно ошибаться, и, возможно, вместе мы бы…

Договорить Один не успел: в залу ворвался загнанный Хеймдалль, от которого разило запахом собак. Лицо правильного пылало от ударов, а глаз заволокло синяком — на щеке виднелся отпечаток колец Всеотца.

— Всеотец! — он глубоко поклонился. — Как ты и приказал, я спустил Дикую охоту, — и Хеймдалль метнул на меня насмешливый взгляд, красуясь.