Предвестники конца: Развеивая золу

В молчании мы проходили мимо хофа, к которому сейчас стекалась толпа. Недалеко от центральной площади — сердца Виндерхольма — высилась громада, под названием Храм. Деревянное строение с карнизами и треугольными дормерами, двускатными крышами, украшенными головами волков, состояло из четырёх уровней и стремилось в небо, словно пытаясь добраться до богов. Подле высокого крыльца замерли статуи Одина и Тора, а по территории стояли идолы остальных асов и ванов. Рядом с ними всегда лежали дары и горели молитвенные свечи, освещая путь просьбы к великим и всесильным. Линн рассказывала, что Храм был построен после войны с кланом Орла: тогда прежний дом богов, стоявший на холме близ бухты кораблей, сожгли, а возводить столь громоздкое сооружение в центре поселения считали неправильным, однако Тьодбьёрг, в то время ещё не столь известная, настояла на воплощении задумки. Она уверяла, что ей явилась сама Фрейя и велела строить Храм подле ясеня, ведь он был отголоском мощи Иггдрасиля. Праздники, жертвоприношения проходили на территории дома богов под надсмотром вёльвы и годи, которые резали мясо и после делили его между людьми. Однако сегодня не было никаких праздников, но люди всё равно шли вереницей и стягивались кругом.

Я выжидающе посмотрела на Сигурда, который наверняка был в курсе происходящего, но друг лишь заторопился пройти мимо, таща меня за собой. Заподозрив неладное, я выдернула руку:

— Что происходит? Почему так тащишь прочь?

Сигурд выпрямился, холодный блеск сверкнул в голубых глазах:

— Казнь. Хочешь посмотреть? Изволь, но потом не смей ныть о несправедливости или бросаться гневными речами.

Стальной, невозмутимый голос заставил меня содрогнуться — Сигурд редко выказывал истинное нутро. Не желая оправдываться или спорить, я ступила на дорожку к Храму, хоть и предчувствовала дурное. Минуя дом богов по дорожке вниз, можно было попасть на центральную площадь, где обычно толпился рынок и оглашались решения конунга. Сейчас годами утоптанная земля была покрыта снегом, а люди, побросав дела, стекались к центру, желая поглазеть. Сигурд круто взял вправо, в сторону хозяйственных построек, и остановился на помосте, скрываемом спинами зевак и брошенными старыми сундуками торговцев. Место вполне удачное для обзора: видно всё, однако для прочих мы стали невидимками. Я привстала на носочки, пытаясь разглядеть происходящее. Сигурд замер рядом, скрестив руки на груди.

— Скажи мне, Астрид, чем ты сейчас отличаешься от них? Не ты ли порицала подобные сборища, называя толпу тварями, жаждущих зрелищ?

Я вскинула голову, встречаясь с надменностью и злостью в глазах:

— Разве кто-то просил сюда идти? Я задала вопрос, не более. Виновато только твоё желание проучить, мне и объяснения хватило бы.

Сигурд недовольно цокнул и закатил глаза. Рядом с нами не было людей: они старались быть как можно ближе к месту действия.

— Смотри, госпожа ведущая, что бывает, когда нарываешься на неприятности, — он кивнул в сторону, где толпа расходилась как берега реки, впуская угрюмую процессию вперёд.

Стражники вывели в центр мужчину, закованного в кандалы. Босые ноги оставляли кровавый след на снегу, лёгкая одежда была изрезана от ударов кнутом, лысая голова выдавала в нём трэлла. Впереди него в роскошном плаще шёл бонд, видимо, хозяин, а под руку с ним медленно шагала женщина в ярко-оранжевом меховом одеянии. Воины грубо пихнули пленника в снег, выбивая у него порцию кашля. Наверняка серии побоев и пыток сделали своё дело, уродуя мужчину и не оставляя на нём живого места.

— Три дня назад к отцу пришёл бонд, который сказал, что над его женой надругались, пока он ездил к своему больному брату, — рассказывал Сигурд, глядя на процессию. — Жена осталась в окружении обученных трэллов, ведь сама сражаться не умеет. Коварный мерзавец, наверняка, давно желал её, и потому пробрался глубокой ночью, искусно миновав охрану — должно быть, следил. Женщина не смогла себя защитить и после, сгорая от позора, хотела повеситься, вот только муж вернулся раньше и спас её из петли. Видимо, боги наставили его и привели домой раньше срока. Плача она призналась, что негодяй проник ночью, надругался и ограбил. Личная тир болела и не слышала шума, другие же трэллы спали в сарае и каялись в проступке.

Я прищурилась: женщина жалась к мужу и старалась не поднимать взгляд. Однако её фибулы и слои бус сверкали в пляске факелов.

— Отец велел одному из хирда взять собак и найти след. Конечно, госпожа поменяла одежду, покрывала и сделала всё возможное, чтобы избавиться от следов произошедшего. Возможно, никто бы не узнал правды, если бы не жадность.

Харальдсон выжидающе посмотрел, подталкивая поделиться мыслями о произошедшем.

— Её никто не насиловал, да? — предположила я, стараясь не смотреть на корчащегося в снегу трэлла. Его вновь показательно избивали палками, предоставляя бонду шанс на публичное наказание.