Предвестники Мельтиара

– Тебя ждут, – сказал он. – Аник уже готова уезжать, ждут только тебя.

Небо за решетчатым окном еще было светлым, но я чувствовал: ночь рядом, земля уже во власти сумерек.

Я кивнул и сказал:

– Я сейчас приду.

Тин ушел, а я некоторое время собирался с силами. Сигареты нашлись в кармане куртки, и серый дым теплом влился в кровь, помог подняться. Я попытался надеть ботинки, но не сумел – браслеты на лодыжках были слишком широкими, мешали.

Наверное, в Атанге посмеялись бы надо мной: моя форма в пыли и саже, я босиком, в деревянных браслетах. Но мы не в Атанге.

Я распахнул дверь и пошел вниз по лестнице.

Она спиралью уходила в темноту – ни окон, ни факелов, ни газовых фонарей. Камень ступеней был холодным, истертым тысячами шагов. Путь казался мне бесконечным, но все же привел меня к цели.

Я всегда считал, что кухня – самое безопасное место в крепости. Снаружи доносился запах пожарища, но внутри все было таким привычным: длинные столы, скамьи, широкая плита у стены, зажженный фонарь на стене. Меня здесь ждали.

Я не чувствовал голода, но Джерри заставил меня сесть за стол, поставил передо мной тарелку и кружку. Я знал, что он прав, и поэтому послушно ел, не чувствуя вкуса пищи, – лишь каждый глоток чая обжигал, не давал сбиться с мысли.

Джерри, Рилэн, Тин и Аник сидели за тем же столом, смотрели на меня.

– Ты уезжаешь? – спросил я у Аник.

Она снова стала решительной и собранной: заплела косы туго, так что не выбивалась ни одна прядь, крепко завязала косынку на шее. Я не знал, что Аник видит, глядя на меня, – ее черные глаза стали непроницаемыми.

– Да, – ответила она. – Мы не оставим здесь людей на еще одну ночь. В деревнях все готовы, многие уже отправились в путь. Мы спустимся к морю, у многих там есть родственники. Там нас всегда примут.

Мне казалось, я слышу то, что она хочет сказать: «Мы просили короля прислать помощь, он прислал тебя, ты бесполезен. Мы будем спасаться сами». Я не знал, что ответить.

– Что мы будем делать? – тихо спросил Рилэн. Он сидел, сцепив руки, смотрел вниз.

Мне хотелось снова вытащить сверток с сигаретами, закурить, подумать. Но на это не было времени, и я уже знал ответ.

– Мы вернемся в Атанг, – сказал я. – Сообщим королю, о том, где скрываются враги. – Я подождал, но все молчали, никто не возразил мне. Тогда я договорил: – Но сначала я хочу слетать туда еще раз, взглянуть на это место, запомнить его. Может быть, мы увидим что-нибудь.

Тин подался вперед, сказал быстро, на одном дыхании:

– Я полечу с вами!

– Нет! – Голос Аник вспорол воздух, как внезапный удар. – Хватит, ты поедешь с нами.

Тин сжал ее ладонь обеими руками и кивнул.

– Я обещал и помогу. – Его голос звучал горячо, убежденно. – Догоню вас в пути или приеду сразу на берег, я буду с вами, буду защищать твоих людей. Но, Аник, пойми, я должен слетать туда, это важно.

Я не знал, почему это важно для него. Я даже не понимал, почему лечу туда сам.

– Готовь лодку, – сказал я Рилэну и поднялся из-за стола.

20

Услышав наши имена, колодец раскрылся.

Мы были высоко, от неба нас отделяли лишь скальные своды. Знаки созвездий мерцали на дверях, ведущих к лестницам и шахтам: под нами и вокруг нас город жил своей обычной жизнью, но сюда не доносилось ни звука. Мы будто перенеслись в другой мир, в другое время. Этот маленький зал – верхний предел, двери полета – казался похожим на пещеру, экраны – будто рисунки углем на стенах. Тишина, круг неба над головой и больше ничего.

– Ты готова? – спросил Лаэнар.

Он держал меня за руку. Сквозь черные перчатки я не чувствовала его кожу, сквозь темное забрало шлема не видела глаз. Но я ощущала душу Лаэнара: распахнутая, она мчалась, разрезала воздух, словно мы уже поднялись в небо, словно нас несли крылья.

Его душа так легко освободилась от пут сновидений, устремилась в полет. А я все еще была в плену своих снов, во власти тревоги и горя – и Лаэнар знал об этом, ведь он держал меня за руку.

Я проснулась сегодня рядом с ним и сперва не могла говорить – слезы украли мои слова, сжали горло. В комнате было темно: лишь отблеск красного светильника над дверью и неясные тени. И голос Лаэнара. «Что случилось, Арца? Что тебе приснилось? Арца?» Он обнимал меня и вытирал мои слезы, и в конце концов я смогла сделать вдох и сказала: «Мельтиар. Он мне приснился».

Едва я произнесла это – и сон распался, погас, как искры темноты. Осталась лишь неизмеримая даль, бесконечное пространство или бесконечное горе. Во сне Мельтиар был отделен от меня этой пропастью или этой бедой, и как я ни старалась, не могла дотянуться до него.

«Мне тоже», – сказал Лаэнар.

Наверное, если бы я подождала хотя бы мгновение, он рассказал бы свой сон. Но я не могла молчать, слезы все еще жгли глаза.

«Ему было плохо, – сказала я. – А я ничем не могла ему помочь».

В этот миг я поняла, что сон Лаэнара был совсем другим. Страх, непонимание, голос шторма – вот что наполняло его чувства. Ни отчаяния, ни боли там не было – наши сны не совпали сегодня, и Лаэнар не стал пересказывать мне свое видение. Я просила, но он не стал.