Предвестники Мельтиара

– Да. – Керген кивком указал наверх. – Все уже там.

Он повел меня по лестнице, потом по галерее, открытой солнцу и ветру. Здесь витал запах цветов, дурманящий и сладкий, затмевал память о городе, о сражениях и о небесной высоте.

Я понял, что не знаю, что мне сказать совету.

Керген замедлил шаг, обернулся ко мне, и я спросил:

– Как они настроены?

Керген покачал головой.

– Некогда рассказывать, Эли. Все сложно. Там Амаркаэн Ирит из высшего совета всадников. Будь с ним осторожен.

Я не знал, кто это. Но достаточно того, что это верховный всадник. Скорее всего, меня будут спрашивать про Тина, а не про угрозу и не про врагов.

Но я нашел тайное убежище. Совет должен меня выслушать.

Я разговаривал с королем четыре раза в жизни: когда только ушел из Рощи, когда стал офицером и дважды перед отлетом на границу. Но никогда не приходил с докладом на совет.

Им будет недостаточно простого отчета, но я не могу рассказать то, что рассказывал в Роще, – они не поймут или не поверят.

Как мне говорить с ними?

Керген остановился, не дойдя до резных дверей, поймал мой взгляд и сказал:

– Говори все как есть. Правда – самое сильное оружие. Идем.

Стражники распахнули перед нами двери, и мы вошли на королевский совет.

Я ждал, что окажусь в зале, где приносил присягу. Там стоял длинный овальный стол, а все стены были покрыты витражами, подсвеченными изнутри. Газовые светильники горели по ту сторону мозаики из цветного стекла, и портреты королей сияли. Каждый звук отражался эхом, и слова клятвы звучали вновь и вновь, словно их повторяли незримые голоса.

Но Керген привел меня на балкон.

Огромный балкон, парящий над городом: зеленые стебли вились по балюстраде, белые и красные бутоны тянулись ввысь. Отсюда не было видно улиц и крыш, лишь осколки неба проглядывали в разрывах живой изгороди. Если б я зашел сюда случайно, то принял бы собравшихся за отдыхающих придворных – кто еще мог сидеть на этих темных резных скамьях и пить вино? Ни бумаг, ни докладов, ни карт, ни одного человека в форме… Все были так безмятежны, словно пришли поболтать о пустяках.

Даже короля я заметил не сразу – он был без ожерелья и диадемы, знаков власти, и сидел в дальнем конце балкона.

Я отсалютовал и следом за Кергеном сел на скамью у ограды.

Советник, замолчавший, когда мы вошли, взглянул на меня, повернулся к королю и продолжил свою речь. Я не мог понять, о чем он докладывал, – что-то про перемещение войск, подвоз провизии. Я не знал, как зовут этого советника, кажется, даже видел впервые. Он говорил спокойно, но щурился, то и дело ерошил волосы, замолкал, барабанил пальцами по краю бокала и снова начинал говорить.

Я не понимал, о чем речь, не понимал, зачем я здесь. Мне хотелось отвернуться, облокотиться на балюстраду, раздвинуть стебли, увидеть город. Куда выходит этот балкон: на площадь или во двор крепости? Запах цветов был слишком сильным, будил следы синего дыма в моей душе, не давал сосредоточиться.

– Удаленные поселения невозможно оборонять, – сказал король. – Те, кто там живет, знали об этом.

Мне показалось, что сквозь сладкий ветер доносится запах гари. Обугленный Форт, вкус поражения, кричащая на меня Аник – все это вспыхнуло перед глазами, затмевая настоящее, и я не успел сдержаться, поднялся и сказал:

– Там никого нет. Ополчение разбито, люди погибли или бежали.

Немолодой и невзрачный советник, сидевший возле короля, покачал головой:

– Это уже не впервые. Сколько раз такое было – бандиты нападают на деревни, мы посылаем помощь, люди бегут… А потом возвращаются обратно в горы, и все начинается снова. Хотят жить подальше от власти и расплачиваются за это.

– Не бандиты, – возразил я. – Это враги. Там их тайное убежище.

– Мы все читали твой отчет, – сказал человек, сидевший напротив.

Свободная серая одежда, сумеречный плащ, вздымающийся за плечами, волнами падающий на пол, – крылья. Это тот, о ком предупреждал меня Керген. Кто-то из высшего совета ордена всадников.

Правда – самое сильное оружие.

– Война совсем скоро, – сказал я. – Мы должны действовать. Нужно напасть на их город.

Всадник усмехнулся.

– Они живут среди нас, – проговорил он. – У них нет городов. Сотни лет назад мы обнаружили это и, если бы у врагов был город, нашли бы и его.

Тин поверил мне сразу, но этот всадник не верит мне.

Я слышал шелест пепла, окутывающий его, но в глубине, под этим шорохом, таилась песня, сияющая, горячая и черная. Глаза всадника были светлыми, почти прозрачными, как у Зертилена. Как у всех, чью душу волшебство захлестывало слишком часто.

Если это не волшебство, то что это?

Я взглянул на короля – он отрицательно качнул головой. Я оглядел совет и понял: никто из них не верит мне. Никто, кроме Кергена. Должно быть, все остальные решили, что я готов любых разбойников принять за врагов, любую пещеру – за тайное убежище.

Я нужен им, чтобы сражаться, но мои слова ничего не значат. Зачем они позвали меня?

– Если вам все ясно из моего доклада, – сказал я королю, – и у вас нет вопросов, то мне лучше уйти.

– Да, – кивнул король и указал на дверь: – Иди.

Я отсалютовал и вышел с балкона.

* * *

Я проснулся посреди ночи.