Предвестники Мельтиара

Готовясь к тренировке и теперь, возвращаясь из зала молний, я повторяла себе: Лаэнар не в плену, все добры к нему, он не страдает, и мы вернем его, Мельтиар обещал.

Я повторяла это снова и снова, но горький страх не отступал, колотился в груди. Лаэнар так легко забыл нас, забыл Мельтиара, забыл, кто наши враги.

В ангаре теперь было людно. Техники, пилоты и крылатые звезды толпились возле машин, эхо голосов таяло в вышине, белый свет отражался в изгибах бортов.

Наша машина стояла почти у самых небесных ворот. Я шла к ней и яснее, чем обычно, чувствовала: сила движется сквозь все машины, стекается к нашей, сталкивается сотнями потоков и мчится обратно. Темнота, раскалившаяся и ставшая светом, жаждет вырваться небо.

Я словно проснулась.

Стремление, владевшее каждым человеком и каждой машиной в ангаре, движение магии и воля Мельтиара – все это захлестнуло меня, сожгло мысли. Боль стрельнула от лодыжек вверх – хвостовые перья с треском раскрылись, крылья поднялись за спиной, забились в такт сердцу. Небо звало меня, битва звала.

Я удержалась, не взлетела, но не смогла идти спокойно, бегом домчалась до нашей машины. Борт раскрылся, и я нырнула внутрь, упала на сиденье рядом с Амирой и Рэгилем.

Двигатели тихо пели, их голос изменился. На приборной панели вспыхивали огни, строка цифр текла по потолку, гасла и появлялась снова. Рэгиль обернулся ко мне на миг, Амира коснулась моей руки – и пилоты вновь склонились к приборам.

Я сидела молча, слушала, как все спокойнее бьется сердце, как гул двигателей утихает, превращается в шепот. Смотрела, как от прикосновений Амиры и Рэгиля цветные узоры расходятся по экрану, желтые линии оплетают красные, звезды вспыхивают на пересечениях.

Потом пульт померк, Амира сжала мою руку, Рэгиль накрыл ее своей ладонью. Машина тихо пела для нас.

– Все готово? – спросила я.

– Да, – кивнула Амира. Ее гордость, тень неуверенности и тревога касались меня, струились к сердцу. – Завтра можно начинать тренироваться.

Жажда битвы не покинула меня, и небо было рядом. Это стремление нельзя удержать в душе – оно пронзило наши сомкнутые руки, затопило мысли, эхом ушло в машину и пропитало ее силу.

– Уже скоро, – сказал Рэгиль.

Я знала: что бы ни случилось – враг не устоит.

Мы рождены для победы.

29

– Как же это вышло? – спросил Джерри.

Мы сидели на ступенях возле моей двери и смотрели вслед Ниме и Лаэнару – держась за руки, они шли по улице. Еще несколько мгновений, и они скроются за поворотом, исчезнут среди прохожих, спешащих по своим делам.

– Ведь тебя она знала всю жизнь, – продолжал Джерри. Синий дым окутывал нас, свивался и тек вниз, к подножию лестницы. – Меня тоже не первый год… А выбрала Лаэнара, они же всего пару дней знакомы, вот почему?

Я затянулся и пожал плечами.

«Он хороший», – сказала мне Нима. Ее глаза сияли, в них дрожала и искрилась песня ее души. Сегодня утром я слышал, как Нима пела, поднимаясь к моей двери. Нима всегда поет, когда ее переполняет радость.

Я просил ее быть осторожной, и Нима кивнула, а потом засмеялась и повторила: «Он хороший».

Лаэнар связан моим волшебством, он больше не враг. Но мне было тревожно каждый раз, когда он уходил с Нимой.

Я взглянул вверх, пытаясь понять, сколько времени, но увидел лишь полосы синего дыма и небо в разрывах облаков. Солнце еще было на востоке, позади моего дома.

– Ты не помнишь, после какой стражи? – спросил я у Джерри. – Третьей? Или четвертой?

– Откуда мне знать. – Он стряхнул пепел, и искры рассыпались по ступеням у наших ног. – Это ведь ты идешь с докладом.

Меня наконец-то вызвали на королевский совет.

С тех пор как мы вернулись, у нас были свободные дни. Нам троим – мне, Рилэну и Джерри – приказали не уезжать из города и следить за Лаэнаром и больше ничего. Нас освободили от построений, от учений и от обычных обязанностей гвардейцев. Я не мог понять, награда это или знак недоверия.

И вот наконец-то меня вызывают.

Я тряхнул головой, пытаясь вынырнуть из синего дыма, вернуть мыслям ясность.

– Если опоздаю, будет глупо, – сказал я и поднялся. – Пойдем.

В этой части дворца легко заблудиться. Витражи, лестницы, ажурные галереи и балконы, колокольчики, звенящие от движения ветра, слуги, почти невидимые и бесшумные, – каждый зал похож на предыдущий, коридор неотличим от десяти других. Возможно, я уже свернул не туда – но не останавливался. Если остановлюсь, наверняка забуду, с какой стороны пришел.

Я не замечал раньше, какие мягкие тут ковры – звук шагов терялся, ноги утопали по щиколотку, словно в весенней траве. Всего несколько дней, как я вернулся, а уже так устал ходить босиком по каменным мостовым.

Коридор вывел меня к арке, увитой цветами. Колокольчик звякнул, когда я проходил мимо. Гвардеец у подножия лестницы отсалютовал – я хотел спросить у него, где собрался совет, но не успел.

– Эли! Я уже хотел послать за тобой!

– Советник Керген, – сказал я.

Он почти бегом спустился по лестнице – но не растерял уверенной небрежности, которая так ценится здесь, во дворце. Солнце вспыхнуло на витом браслете и на золотой булавке, вколотой в воротник.

– Совет начался? – спросил я.