Предвестники Мельтиара

Я не замечала раньше, что вода в городе такая прозрачная. В ней струился привкус металла, преломлялся белый свет, и она сама казалась электричеством, живым потоком.

Амира просила прийти скорее, я знала: они с Рэгилем будут волноваться, если я задержусь. Но мне трудно было выбраться из-под потока воды – он лился с потолка, прохладный и чистый, и все мысли становились такими же прозрачными, а чувства сияли ярче.

Я вспоминала слова Мельтиара, и страх расцветал в сердце: медленно, один за одним поднимались его ледяные лепестки. Я чувствовала, еще немного – и не удержусь, ужас вырвется наружу, немым вопросом метнется к Мельтиару. Но я его звезда, я ничего не должна бояться.

Я выключила воду – воздух сразу стал холодным и колким – и вышла из душа.

Весь год я думала о дне, когда начнется война, и о дне, когда она закончится. Мечтала, как, вернувшись в город, я надену самую красивую рубашку. Тонкая, почти прозрачная черная ткань, пуговицы, мерцающие звездным светом… И теперь, надевая ее, я зажмурилась, чтобы сдержать слезы. Восторг, боль и страх сокрушали меня, разрывали на части.

Снаружи уже наступила глубокая ночь, и в коридоре верхние лампы горели приглушенно, белый свет сплетался с красноватым мерцанием сигнальных огней. В это время в городе всегда царила тишина – но не сегодня.

Город не спал. Шуршали, открываясь, двери в коридоре, звучали голоса, шаги эхом разносились по черной плитке пола. И в столовой никогда не было столько народу, как сегодня: люди сидели повсюду, бродили среди стеллажей, выбирали еду. Звенели стаканы, кто-то смеялся, кто-то пел. Девушка у входа плакала, прижавшись лбом к косяку двери, темноволосый воин обнимал ее, повторял отчаянно и тихо: «Пойдем наверх. Нам надо наверх». Их горе затмевало все, ранило так остро, и я поняла: их было трое раньше, но одна звезда погибла.

Сколько звезд погасло на войне?

Я увидела Рэгиля и Амиру, села рядом с ними. Несколько минут мы молчали, соединив руки. Тревога, радость и даже души – все у нас сейчас было общим.

– Когда вы ели в последний раз? – спросила Амира.

Я покачала головой и потянулась к тарелке.

Еда в городе была простой и привычной, и в ней, как и в воде, блуждал прозрачный, электрический привкус. Я попыталась прорваться сквозь вихрь последних дней и вспомнила жгучую похлебку – мы ели ее в столице, сидя на ступенях разрушенного дворца. Вспомнила продымленное мясо, сухой хлеб, яблоки и золотистый напиток в деревянных бочках. Где мы пили его? Кажется, на побережье.

– Я не хочу спать, – сказала Амира. – Мы можем подняться на перевал, подождать там восхода солнца.

Подождать, пока Мельтиар позовет нас.

Я поняла: Амира волнуется за меня, и Рэгиль волнуется. Они не хотят оставлять меня одну.

Я улыбнулась им и сказала так спокойно, как только могла:

– Не сегодня.

– Мельтиар позвал тебя? – спросил Рэгиль.

– Нет, – ответила я и поднялась из-за стола. – Но я все равно к нему пойду.

Я прижала ладонь к его двери. Темная поверхность была холодной, хранила наши имена. Изнутри не доносилось ни звука. Какой я увижу его комнату, если дверь откроется передо мной? Там ли он? Он может быть где угодно: дома, или возле зеркал прорицателей, или еще выше, в чертогах тайны, куда не добраться ни по ступеням, ни на крыльях. Он может быть в любом уголке мира, ведь весь мир снова принадлежит нам.

Но я знала, что Мельтиар у себя.

– Арца, – сказала я, и дверь выскользнула из-под моей ладони, ушла в стену.

Внутри бурлила темнота. Она накатывала на порог, льнула к стенам, свивалась реками на полу. Воздух над ней дрожал летним маревом, обжигал легкие вкусом грозы.

– Осторожно!

Мельтиар поймал меня за руку, провел между бурных рек. Повинуясь ему, они отхлынули, открыли путь. Двери сомкнулись за моей спиной.

– Не касайся потоков, – сказал Мельтиар. – Это яд и исцеление, обращенные вспять.

Я подняла взгляд, хотела заговорить, но Мельтиар толкнул меня к стене, стиснул мои плечи, наклонился ближе. Я видела, как в его волосах угасают искры темноты, а глаза становятся еще чернее, еще глубже.

– Через четыре дня, – сказал Мельтиар. Мне было жарко от его рук, от его слов, я не понимала, о чем он говорит. – Лаэнар будет там, где горы уходят в море.

– Лаэнар вернется? – Я словно издалека услышала свои слова, удивленные и ломкие, похожие на осколки стекла.

– Да, – ответил Мельтиар. Он был так близко, его голос касался моих губ. – А если не вернется, я заберу его сам.

Он отстранился на миг – грозовой воздух прошел между нами – и указал на волны темноты.

– Я верну ему память, – продолжал он. – Каждое мгновение. Верну тем же оружием, которым ее отняли. Но ему будет больно.

– Мне больно, – сказала я, – от того, что он с врагами.

– Я знаю, – проговорил Мельтиар. – Мне тоже больно, Арца.

Он был рядом, его руки скользили в моих волосах, дыхание обжигало кожу. И все чувства проникали еще глубже – в душу, в кровь, в каждое биение сердца. Я не могла говорить, но мысли вспыхнули сами – молнии и выстрелы в пылающем небе.

Тебе не должно быть больно, никогда. Я сделаю все, чтобы…