Предвестники Мельтиара

– О, молчи, – прошептал Мельтиар, и я обняла его, закрыла глаза.

Легенда о потерянном доме

Есть пять миров, иначе называемых частями суши, и мир, что лежит к юго-западу от сердца льда, стал нашим новым домом. И путь до других миров долог, плыть много дней и недель. Но меж миров разбросаны острова, где путник может отдохнуть и переждать бурю. Ближайший к нам приют – Королевский остров.

Добравшись до мира, который мы теперь называем своим, наши предки стерли с карт координаты покинутой родины и позабыли дорогу к ней. И у них были на то причины.

Родиной предков был прекрасный мир. Огромный, много больше нашей нынешней земли, плодородный, с широкими реками, с садами, где трижды в год собирают урожай. Белые мощеные дороги соединяли города, каждый из которых был больше Атанга. Но не все в этом мире были счастливы.

В замках с высокими шпилями и яркими знаменами жили люди, облеченные властью. Но использовали эту власть лишь для своей выгоды и удовольствий, и от того простой народ прозябал в нищете и ютился в трущобах.

Из всех людей благородного происхождения лишь орден всадников беспокоился о бедняках. Долгие годы всадники пытались изменить хоть что-то, но властители городов, не желавшие терять богатства и силу, ополчились на них и объявили изгоями в собственной земле.

Но многие простые люди уже не могли терпеть и смиренно переносить гнет. Они брали оружие и стекались в крепости всадников, готовые сражаться за лучшую жизнь. И все же армия властителей оказалась сильней, и выбор был – сдаться или погибнуть.

Но всадники нашли решение. Всех, кто не желал сдаваться и возвращаться в ярмо рабства, они призвали штурмовать гавани. И, отбив десятки сотен кораблей, вместе со своими сторонниками вышли в море.

Когда земля скрылась из виду, глава ордена всадников провозгласил королем предводителя ополченцев и поклялся поддерживать его всегда. Так наши предки отправились на поиски нового дома.

Бури и несчастья подстерегали их в пути, но в конце концов показался берег. В новом мире не было ни городов, ни дорог, а существа, обитавшие там, лишь с виду походили на людей. Они не чтили семейные узы, не знали родства, поклонялись звездам и не желали ни с кем делить землю. Окружив себя колдовством, они попытались сокрушить наших предков, но были уничтожены сами.

С тех пор этот мир стал нашим домом, а прежняя родина забыта.

Часть третья

41

Я смотрел в небо и не мог понять, во сне я или наяву, у знакомых берегов или в чужом краю. Прозрачная высота, тонкие рваные облака и штормовой плеск волн говорили мне: ты возле берега, ты дома. Но крики чаек, осенний ветер, запахи, которые он нес, казались неуловимо чужими.

Королевский остров, последний осколок родного мира.

Я закрыл глаза. Я лежал на дне лодки, песня полета текла сквозь нее, была громче волн, отзывалась на каждое мое прикосновение. И неслась прочь, перекликалась с другими кораблями, они пели вместе, завораживали меня. Почти сотня кораблей качалась на прибое, и в каждом из них теперь звучало волшебство.

Оно поможет нам, проведет сквозь бурю, когда мы отправимся на поиски новой земли.

Море пело вместе с кораблями, шептало мне: «Уплыть – найти дом, вернуться – погибнуть…» Я столько раз повторял и слышал эти слова, что перестал понимать их смысл.

Море звало меня в путь, но я так хотел вернуться на родную землю.

Три дня здесь, на Королевском острове, уже казались вечностью. Я не знал, что замышляют враги, и не знал, что собирается делать король. Первый день на берегу прошел в тумане усталости. Как в бесконечном сне, я брел по белым ступеням на вершину холма, пока не добрался до дворца – уменьшенного отражения дворца в Атанге – и не оказался на королевском совете в длинном зале. Я пытался потом вспомнить слова короля, но не смог. Другие голоса – радостные, удивленные, враждебные – заслонили остаток дня, а следующим утром я уже сидел в палатке старшего офицера, писал рапорт, слушал свою задачу и принимал новые полномочия.

«В кратчайшие сроки укрепить флот». Никто не мог объяснить, что именно от меня хотят, и я сделал то, что считал нужным.

Корабль, столько лет дожидавшийся меня в песке возле старого порта, за один день разобрали на планки. Доски, оторванные друг от друга, еще полнились песней полета, жили моим волшебством. Пока их приколачивали к другим кораблям, я пел, и магия пропитывала их, как масло, как кровь, звала в небо и в открытое море. Даже уйдя с пристани, поднявшись на сотню ступеней, я слышал эту песню. Никогда прежде она не звучала так звонко, так ясно.

Но восемнадцати кораблей мой напев не коснулся. Высокие, с серебристыми парусами, они стояли в восточной части гавани, и их борта шелестели чуть слышно, исходили незримым дымом – как и крылья тех, кто приплыл на этих лодках.

«Мы не допустим к себе магию», – сказал мне верховный всадник. Его крылья плащом ниспадали к земле, накидка затеняла глаза. Ему было все равно, что приказал мне король, и корабли всадников не вдохнули песню полета.