Предвестники Мельтиара

— Да, — повторил Лаэнар. Его голос звенел. — Всегда.

Зертилен кивнул. Потом взял за руки меня и Ниму, и несколько мгновений мы стояли молча. Я словно вернулся в детство, словно не было больше никого, — только я, Нима и учитель, парящие в потоке песен, в волшебстве Рощи.

Потом учитель сказал:

— Эли. Нима. Я рад, что увидел вас. — Он улыбнулся и разжал руки. — Мне пора идти. Прощайте.

Он повернулся и пошел прочь. Голос воды и ветра был громче его шагов, и вскоре и сам он исчез среди деревьев, стал неразличим.

— Что случилось? — спросил Лаэнар. — Почему он ушел?

Я не знал, что ответить.

Мне хотелось задержаться в Роще — меня не ждали к утреннему построению, я мог бы прийти в крепость позже. У ручья было так тихо, ни души, только мы. Отголоски песен сплетались и влекли к себе, звали сесть над водой, смотреть на мерцание солнечных бликов.

И так можно сидеть и смотреть вечно — пока жизнь утекает, проходит мимо. Пока флейта поет, качаясь над сожженным Фортом и ветер мчится в недостижимой высоте, над облаками.

Я чувствовал сейчас, как и в тот далекий день — я должен уйти из Рощи, чтобы жить настоящей жизнью.

— Мне пора в крепость, — сказал я, и Нима тотчас откликнулась:

— Я провожу!

Ее беспокойство искрилось в воздухе, вспыхивало в движениях и словах.

Зачем учитель позвал меня?

Я думал об этом всю дорогу до площади, и не мог найти ответ. Мысли путались, тонули в городском шуме. Повозки грохотали, подпрыгивая на неровной мостовой, голоса и шаги сливались в неразличимый гомон, утренний гонг расходился над городом словно волна. Брусчатка была холодной, осеннее солнце не согревало ее.

Лаэнар спрашивал о чем-то то меня, то Ниму. Я отвечал, иногда невпопад, и Нима смеялась.

У ворот я остановился, собираясь произнести привычные слова, — назваться, поручиться за своих спутников, — но гвардейцы расступились, пропустили нас во двор.

— Поторопись, тебя ждут, — бросил один из них мне вслед.

Построение уже завершилось, но двор был черным и серым от офицерской формы. Толпа закрывала от меня лодку — она стояла на опорах, у дальней стены. Но никто не мог скрыть песню полета — с каждым моим шагом она становилась все громче, звала в небо.

— Эли!

Я обернулся.

Джерри подбежал ко мне, кивком указал наверх, спросил:

— Идешь туда?

Я не успел ответить. Джерри нахмурился, поудобнее перехватил ружье — словно ждал нападение и был готов открыть стрельбу — и сказал:

— А, еще не слышал?.. Мне сказали отыскать тебя, беги во дворец, в главный зал. Сейчас там будут послы врагов.

Я понял, что он не шутит.

— Найди Рилэна, — велел я. — Готовьте лодку.

Нима стиснула мою руку.

— Я останусь с тобой. — Ее слова вырвались одним выдохом и затихли.

Нима никогда не училась сражаться, не пела разрушительные песни. Но она смотрела сейчас так встревоженно и упрямо, что я не смог возразить.

— Стань незаметной, — сказал я ей.

Нима улыбнулась и запела, еле слышно. Песня теней потекла, сплелась с ее дыханием. Нима словно погасла — стала бликом света, прозрачным отражением, тенью среди теней.

— Что делать мне? — спросил Лаэнар. — У меня нет оружия.

Мне некогда было думать.

Я бегом пересек двор, добрался до лодки. Ее песня вспыхнула, зазвенела под моими ладонями.

— Мы полетим, — сказал я ей. — Но позже.

Шар лежал на дне лодки, никто не трогал его со дня прилета. В нем не было сейчас ни звука, ни света, словно это был простой хрусталь, лишенный магии.

Я осторожно поднял его, протянул Лаэнару и сказал:

— Не выпускай из рук.

В темном полуподвальном переходе, соединяющим внешнюю крепость с дворцом, нас встретил гвардеец. Он повел нас наверх — по широкой лестнице, застеленной коврами. Я не видел ни придворных, ни вечно снующих слуг, — зато на каждом этаже, у каждой двери стояла стража.

Мы шли, и гвардеец рассказывал: они появились рано утром, возникли прямо во дворце из ниоткуда, назвались послами магического народа, требовали отвести их к королю. Они безоружны, а во дворце сейчас один из верховных всадников, — поэтому король согласился.

Гвардеец говорил торопливо и сбивчиво, и поминутно оглядывался, словно боялся погони. Встретившись взглядом с Лаэнаром, он замолкал, а Ниму не видел, — песня теней скрывала ее, ковер заглушал шаги.

Мы миновали последний пролет лестницы, стражники расступились, пропустили нас в главный зал.

Потолок был так высоко, что я мог бы взлететь. Распахнутые окна смотрели на восток и на запад, — и в них было видно лишь небо. Сотни людей стояли вдоль стен и ждали, — придворные, гвардейцы и городская стража. Воздух гудел от напряжения и голосов.

В торце зала, на возвышении, сидел король. На коленях у него, словно знак власти, лежало ружье, позолоченное, старинное. Солнечные искры вспыхивали на причудливом узоре приклада, сияли на диадеме и ожерелье. Справа от короля сидел его сын, слева дочь, — близнецы. Вся страна отмечала их день рожденья, и этим летом им исполнилось восемь.

Опасно приводить детей на собрание, где будут враги.

Король заметил меня, кивнул, и я направился к трону. Лаэнар не отставал от меня ни на шаг, шар в его ладонях по-прежнему был прозрачным и тихим.