Предвестники Мельтиара

Песня сопротивлялась, не желала становиться кровью корабля. Когда я строил лодку, все было по-другому, — мелодия полета вливалась в звенящее, свежее дерево бортов, наполняла планку за планкой, дрожала, рвалась в небо. Я пел тогда не останавливаясь, много часов, и когда силы уходили и мерк свет — вспоминал всех, кто учил меня, и мог петь снова.

Мне неоткуда черпать силу теперь, только из своего сердца.

— Эли?

Я опустил руки и обернулся.

Лаэнар стоял у меня за спиной — я не заметил, как он подошел. Ветер трепал его волосы, слишком длинные, слишком черные. Он смотрел на меня так встревоженно и долго, что на миг я решил, что мои раны открылись и одежда в крови. Но со мной все было в порядке.

— Тебе нужна помощь? — спросил Лаэнар. — Что мне сделать?

Он стоял в полушаге, и воздух между нами звенел от песни его души — я слышал ее так же ясно, как там, в горах, где яд на время сделал мир прозрачным и отдал Лаэнара в мою власть. То, что я сделал с ним тогда — сильнее магии врагов. Они звали его, но не разрушили мою волю, Лаэнар ничего не вспомнил.

— Кто был этот человек? — спросил я.

— Какой человек? — Лаэнар вскинул руку, пытаясь заслониться от ветра.

— В Атанге. — Я зажмурился на миг. Атанг, площадь, волшебники и наше бегство — все это было так давно, тысячи лет назад. — Который позвал тебя. Ты ответил ему, назвал по имени.

Лаэнар покачал головой.

— Меня там никто не звал.

Я засмеялся.

Моя воля сильнее их магии, это так. Я все сумею, им не добраться до нас, мы уплывем.

— Вы с Нимой сможете мне помочь, — сказал я Лаэнару. — Когда я начну петь над кораблем. И потом, когда мы отправимся в море.

— В море… — Лаэнар отвернулся, взглянул на набегающие волны.

Они словно заворожили его: он замолк, стоял неподвижно, и воздух между нами стал холодным, льдистые искры страха плясали в нем.

Я не успел задуматься, не успел ничего решить, — мысль, бесцветная и легкая, сама метнулась от меня к Лаэнару.

Ты боишься моря, Лаэнар?

— Да. — Его голос таял на ветру. — Я всегда его боялся.

Песок хрустнул, выдавая шаги. Тин подошел к нам и спросил:

— Кого это ты всегда боялся?

Лаэнар вздрогнул, словно вырвавшись из сна, и возразил, горячо и быстро:

— Я никого не боюсь! Никогда!

Тин рассмеялся, ответил что-то, но я уже не слушал их.

Я столько раз пытался дотянуться мыслью до Нимы, но она так и не смогла услышать меня. «Ей не хватает сил, — говорил Зертилен. — Может быть, потом».

Почему мой пленник слышит меня, почему не Нима? Зертилен ушел от нас, кто теперь научит ее?

Горькая пустота захлестнула меня, и я знал — еще немного и ничего не смогу сделать.

Я повернулся к кораблю и запел.

Когда я замолчал, уже совсем стемнело. Некоторое время я сидел на песке, слушал шум волн, смотрел в ночное небо. Звезды расплывались перед глазами, превращались в сияющие реки, текли вниз, к горизонту, растворялись в море. Я пытался унять дрожь в руках, но они не слушались, и силы не возвращались ко мне.

Но корабль уже не был пустой оболочкой — он оживал. Едва приметно, еле слышно, — песня полета струилась в нем, звала в небо.

Он не полетит. Но поплывет, я знаю. Уже завтра мы выйдем в море.

Я сумел подняться с земли, дошел до костра. Ноги тонули в песке, путь был бесконечным. Темные фигуры жались к огню, я едва различал их. Нима сидела, уткнувшись в плечо Лаэнара, он прижимал ее к себе, говорил что-то. Аник сейчас казалась мне древней воительницей, героиней старинный книг. Ее профиль чернел на фоне пламени, резкий и мрачный. Ополченцы сидели рядом с ней, — она младше их и она женщина, но они пойдут в бой по ее приказу.

Мы словно попали в иное время или в иной мир. Словно мы не беглецы, а путники в чужой, незнакомой земле.

Я увидел Тина, только когда опустился на песок у огня. Тени расступились, горячий шелест пронесся совсем близко, — и я понял, что всадник сидит рядом со мной, отблески костра пляшут на железной кружке в его руках.

Нима протянула мне миску, и я начал есть, не чувствуя вкуса. Мне нужно было восстановить силы, я буду петь всю ночь.

— Когда мы сможем отплыть? — спросила Аник.

— Завтра, — ответил я. — Но он не поплывет, полетит по воде. Ему нужны крылья.

— Ты не бредишь? — Аник смотрела на меня сквозь огонь. — С тобой все в порядке?

— Нет. — Я мотнул головой. Нет, Аник, со мной никогда, никогда уже не будет все в порядке. — Мне нужно управлять им, направлять ветер. Нужен парус или любая ткань, как можно больше, я сделаю из нее крылья.

Пока я пил чай — или что-то похожее на него, обжигающее и терпкое — Аник и Тин говорили, перебивали друг друга. Они поедут на развалины торгового городка за портом, будут искать там… Я почти не слушал их, они справятся без меня. Меня звал корабль, звала песня, дрожащая в его теле.

Я поднялся, пошел на этот зов, но успел сделать лишь несколько шагов, — Тин нагнал меня. Он оглянулся, словно не хотел, чтобы нас кто-то слышал, и только потом заговорил.

— Когда вы отплывете, — его голос был горячим и быстрым, — проследи, чтобы Аник не сделала какую-нибудь глупость. Она может попытаться остаться со мной или еще что-нибудь…