Предвестники Мельтиара

Волшебство, песни, звук и свет, уходящий за пределы души, сияющий так пронзительно и ярко, — я не откажусь от этого никогда. Пусть никто в мире больше не будет учить меня, — я научусь всему сам. Я прикоснусь к самому сердцу волшебства, войду в сплетение песен.

— Нет ничего, — сказал я, — прекраснее магии.

Я обернулся, встретился взглядом с Аник. Усталая, как и все мы, в грязной одежде, с волосами, выбившимися из косы, — она смотрела на меня так же сурово и непримиримо как тогда, в деревне у подножия гор.

— Почему бы тебе не проследить за своими… друзьями? — спросила она и кивком указала на мачту.

Палуба качалась под ногами — один неверный шаг и сорвешься в проломы досок. Но на щиколотках неслышно звучали браслеты, удерживали меня, вели верным путем. Десять или двадцать шагов — такой долгий путь. У меня почти не осталось сил.

Как и у Нимы. Она сидела на груде канатов — Тин и ополченцы привезли их вчера из старого порта вместе с огромным рулоном шелка — сидела, обхватив руками колени, в полузабытьи. Лаэнар был рядом, стоял, прижимаясь спиной к мачте. Он был бледен, словно песня яда снова сжигала его, и смотрел в пустоту. Парус колыхался над ним как свод шатра.

Враги не могут переплыть море. Вот почему Королевский остров — безопасное убежище.

— Эй. — Я тронул Лаэнара за плечо, и он схватил мою руку, так резко и отчаянно будто тонул. — Нам совсем недолго плыть, не бойся.

Лаэнар взглянул на меня. Его зрачки были расширены, ресницы дрожали, губы были искусаны в кровь.

— Мы так долго плывем, — сказал он. На языке врагов, как в первый день в Атанге. — Мы не доплывем. Мы погибнем.

Я хотел рассмеяться в ответ — но и на смех уже не хватило сил. Поэтому я повторил:

— Мы будем на берегу совсем скоро. Не бойся.

Но я знал — он не может не бояться. Этот страх у них в крови.

Я смотрел на Королевский остров — он медленно поднимался из-за горизонта, его холмы тянулись к небу, обретали форму и цвет. Он был таким же, как на страницах книг: бурное море, острые скалы, облака над ними. Словно ожил рисунок на старинном пергаменте, и следом за ним в мои мысли вплелись слова, которые я читал так часто, что запомнил наизусть.

«Есть пять миров, и тот, что лежит к юго-западу от сердца льда — наш мир. И путь до других миров долог, плыть много дней и недель. Но меж миров разбросаны острова, они дадут путнику передышку и приют, и ближайший из них — Королевский остров».

Он становился все ближе.

Я различал гавань, множество мачт, флаги, бьющиеся на ветру. Лестницы и террасы, поднимающиеся к белому дворцу, зеленые холмы, усеянные цветными пятнами, — что это, палатки, дома? Даже издалека все виделось таким привычным и знакомым, словно здесь соединились прибрежные гавани и Атанг.

Я обернулся.

Берег нашего мира давно скрылся из виду, кругом был лишь океан, сумрачные, пенящиеся волны. С каждым днем они будут все злей, все выше, — приближается время осенних бурь.

Мы должны уплыть как можно скорее, должны найти новую землю и новую жизнь.

— Как много кораблей! — сказала Аник. Ее голос снова стал звонким и ярким, надежда пылала в каждом слове. — Столько людей спаслись! Война еще не кончилась, мы вернемся и отомстим!

Я зажмурился на миг, пытаясь успокоить мысли. Возвращаться — безумное, безнадежное дело, но я так хотел вернуться. Я ничего сейчас не хотел так сильно.

Аник закричала, замахала руками, и с кораблей — уже таких близких — донеслись ответные крики. Нас узнали, нас ждут, мы среди своих.

Но корабль не пройдет сам среди скал, не сможет причалить. Я должен петь.

Первый звук вырвался в воздух, заново разрывая сердце, и корабль ответил, песня полета зазвенела в нем громче, подхватила меня. Она мчалась, и все исчезало, гасло, — оставалось лишь море, небо и песня.

Нет ничего прекраснее магии.

40

Город изменился.

Я почувствовала это сразу, как только машина раскрылась, выпустила меня. В первый миг мне показалось, что черный пол ангара дрожит, — но это был звук нашей силы. Горящая и чистая, она мчалась сквозь воздух, сквозь плиты и камни, уходила наружу, к земле и открытому небу. Стены города больше не сдерживали ее, — мир стал свободным, и жизнь возвращалась к нему, свет возвращался, возвращались звезды.

Город стал тише.

Я не могла понять это чувство, — ведь ангар бурлил, машины опускались, двигатели пылали и пели, люди смеялись, обнимали друг друга, — черная одежда, черные повязки и оружие повсюду. Потоки горячего воздуха текли вверх, к колодцам, всплески крыльев мелькали там, исчезали в сияющем свете. Нижние ворота были раскрыты, там толпились люди, ждавшие в городе нашей победы, — они кричали, махали нам, их разноцветная одежда сверкала на фоне черных стен.

И все же город стал тише — или просто весь мир теперь звучал вместе с ним.

Машина второй четверки была рядом с нашей — ее воины стояли, прислонившись к борту, уже без доспехов и шлемов. Рядом с Киэнаром был его напарник, рядом с пилотом — защитница машины, воздух звенел от их радости, уверенности и силы.