Предыстория беларусов с древнейших времен до XIІI века.

По мнению большинства специалистов, любой этнос — такое сообщество, которому присущи три важные особенности. У его членов общий язык, общая картина мира, единое этническое сознание. В этническое сознание входит понимание общности своего происхождения (хотя бы мифологического, например от одного легендарного предка) и общности ранних этапов своей истории (пусть мифологизированной). Оно разделяет общие космогонические мифы. Соответственно, для этноса характерна общность наиболее важных черт материальной культуры — погребального обряда, конструкции жилищ, орнаментальных мотивов.

Орнаментальные мотивы в древности не были простым украшательством. Это священные (сакральные) сюжеты, игравшие роль оберегов либо самих предметов, либо людей, которые этими предметами пользовались. Жилище — тоже сакральное пространство. Разумеется, в первую очередь оно отвечало требованиям реальной жизни — защищало людей от холода и атмосферных осадков, от хищных зверей, от посторонних взглядов. Но в понимании древнего человека оно выполняло их не столько в силу своей конструкции, но главным образом потому, что было «правильно» организовано в высшем смысле, то есть правильно моделировало «устройство» мира. Поэтому внутри него все и всегда было неизменным: очаг находился там-то, спальные места — там-то, пищу готовили там-то, мужчины находились здесь, женщины — там… Благодаря такому подходу тип жилища, как и тип погребения (оно тоже сакрально) — устойчивая этническая черта, маркер этноса.

Устойчивость, — как правило, многовековая — этнических традиций в материальной культуре — это фактор, без которого археологический поиск предков любого народа был бы в принципе невозможен. Археологам крайне редко достаются памятники, содержащие письменные свидетельства языка, на котором говорили люди, оставившие какую-то археологическую культуру. А как, не зная языка людей, оставивших археологические памятники, судить об этнической принадлежности их создателей? Только по устойчивым признакам материальной культуры!

Именно устойчивость «этнического стереотипа поведения» позволяет археологам пользоваться ретроспективным методом. Суть его в следующем. Этнографические исследования любого современного народа выявляют комплекс этноопределяющих признаков, присущих именно ему. Археолог же, выделив ту часть этих признаков, которая касается материальной культуры, пытается отследить главные черты этого комплекса, исследуя археологические памятники в обратной последовательности — от самых поздних к самым древним. И если круг памятников, охваченных исследованием, достаточно широк, то археолог в принципе может «отловить» все сохранившиеся компоненты этого комплекса, как бы широко они не «растекались» по территории и как бы глубоко не уходили в древность. Он может также выявить место и время, когда части этого комплекса еще входили в другие комплексы, которые, в свою очередь, со временем распадались, образуя новые комбинации признаков — и так до тех пор, пока в глубине веков не растворятся окончательно малейшие признаки зачатков культуры того народа, историю которого он пытается восстановить.

Двигаясь из древности к нашему времени, он может найти то место и эпоху, когда все признаки материальной культуры этого народа слились, наконец, в ту комбинацию, которая по всей совокупности исторических источников принадлежит ему, и только ему. Тогда археолог может считать свое исследование законченным.

Именно так изучал историю славян один из самых компетентных специалистов в этом вопросе, археолог-славист Валентин Седов (1924–2004).

Объективности ради замечу, что не все специалисты согласны с таким подходом. Есть, например, лингвисты, которые полагают, что комплекс материальных признаков какой-либо культуры не является собственно этническим признаком, и нельзя его считать сцепленным с тем языком, на котором говорят его носители: это два независимых признака человеческой культуры. Для них главным этноопределяющим признаком является язык, поэтому в первую очередь они ищут древние следы интересующего их языка, а не материальной культуры.[9]

Такие следы, как правило, имеются. Это топонимы и особенно гидронимы: названия местностей и водных объектов. Они могут сохраняться на местности тысячи лет, хотя население, здесь живущее, неоднократно менялось, а народов, живших в древности, уже давно нет. Для сохранения топонима нужно только одно условие: чтобы вновь пришедшее население застало хотя бы часть предыдущего и имело с ним разговорный контакт. До наших дней дожили топонимы, «присвоенные» местностям, рекам, озерам и морям много тысяч лет назад на языке народов, которых уже давно нет. Их выявление и определение языковой принадлежности — это своего рода «лингвистическая археология».