Преемник

Нам, конечно, потом не хватало его поддержки, но дело начатое с учителем мы не бросили. Нам дали другого педагога Нину Борисовну и вот тут началась война за свободу слова. Борисовна требовала писать «на заказ» – про отремонтированный подоконник, про нововведения в школьном образовании, про новые занавески в актовом зале. При этом обещала, что будет выдвигать нас на городские профессиональные писательские конкурсы. Я ушел первый. Если еще какое-то время я держался и писал, думал, ну вот-вот все изменится, то потом понял, что не будет ни конкурсов, ни старых интересных всей школе тем и публикаций. Мне было плохо от того, что я пишу то, о чем писать мне неприятно. Это был не я. Как можно заставить человека есть свеклу, если он не любит свеклу? Казалось мне. С возрастом понял – можно заставить человека делать все что угодно и есть все что угодно без удовольствия. Хотя свекла полезная. Но в первую очередь я писал для себя и знал, что если тексты нравятся мне, то они понравятся и моему читателю. Я получал невероятное удовольствие от того, что строил предложения не по законам русского языка, но строил их так красиво, что педагоги не могли к ним придраться. Придумывал свои аббревиатуры и неологизмы, которые мгновенно разлетались по школе цитатами. И если тогда, в нашей газете я был самым крутым, то с приходом Борисовны я стал никем. Поэтому ушел.

Продолжал писать какое-то время в стол, иногда выбрасывал тексты в интернет, но все это было не то, не было отдачи. Отцу нравилось. Он был моим единственным читателем. Но в тот момент я был пуст от невозможности раскрываться перед самим собой в словах.

Когда переехал на остров, то какое-то время писал заказные статейки для интернета, чтобы позабавить архипелаг. Прохоров читал все мои тексты и лично назначил встречу в офисе «Фактуры». Через сорок минут интереснейшей беседы я стал светочем слова Володей Топольницким. Как выглядит Володя на острове никто не знал. Нет лица- нет проблемы, считал Иван Юрьевич.

Через два года сотрудничества с «Фактурой» все стало меняться. Вместо веселых сенсационных очерков я стал писать разгромные расследовательские репортажи. Главным персонажем всех моих публикаций стал глава правительства Вэнского архипелага Кирилл Семенович Мацумуро. Сейчас мне уже казалось, что за три года еженедельных, реже ежемесячных публикаций я знал о нем все. Родословную, налоговую историю, все политические промахи и победы, его друзей и любовниц. Знал, что он ест на завтрак и где отдыхает в отпуске. Думаю, если бы Кирилл Семенович узнал меня в лицо, то тут же скормил крабам. Каждый раз, публикуя статью мне становилось искренне жаль главу. Но как же я радовался, когда получал фидбэки от его помощников и пресс-службы, которые оправдывались в островных СМИ.

Катер ударился дном о берег. Прибыли. Я открыл глаза, и сон унесло ветром в море. Уже было около восьми вечера. За окном остров, как большая черепаха выступала из воды освещая фонарями набережную и наш путь по воде. Остров застыл. Столько уже всего было связано с этим клочком земли. Сколько было планов, когда я сюда приехал и сколько разочарований осталось позади. Мне не нравилась моя работа и все что я делаю, это я мог сказать точно. Но остров мне был дорог, что ли. Долго не мог понять, почему японцы так агрессивно мерзко отзываются о Вэнском архипелаге, почему так рьяно отказываются от земли. А потом узнал правду. Надеюсь, что хотя бы эта история не была журналисткой уткой.