Прекрасная Елена

Агамемнон. Богу угодно держать в тайне свои намерения. И поскольку оракулы всегда исполняются, независимо от того, разгадано ли их значение или нет, мне представляется бессмысленным ломать над ними голову. Вот почему, бедные знанием, но богатые смирением, мы постановляем…

Между колоннами появляется скромно-очаровательный Парис. Чтобы привлечь внимание, он говорит очень тихо.

Парис. Простите.

Агамемнон. Кто говорит?

Елена(вне себя от счастья). Пастух.

Парис. Я хочу предложить толкование.

Агамемнон. Молодой человек, я привык оставлять последнее слово за собой.

Парис. Я тоже, отважный Агамемнон.

Агамемнон. Говори, отважный пастух. Как твое имя?

Парис. Я назову его потом. Ибо хочу, чтобы венец победы достался мне только за ум.

Ахилл. Каков наглец!

Елена. Какая отчаянная смелость!

Агамемнон. Вы дерзаете считать себя самым умным?

Парис(как бы извиняясь, делает небрежный жест. Разве он виноват, что так оно и есть? Он подходит к доске.)

Видите ли, смысл прорицания совершенно ясен. Оракул говорит: «Царь Менелай должен немедленно ехать на Крит».

Агамемнон. Как так?

Парис. Ну, рогатый волк – это, само собой разумеется, Менелай.

Агамемнон. Само собой… хм. Может, само собой оно и разумеется, но я этого мнения не разделяю.

Парис. Когда в поэзии говорится о хищных зверях, всегда имеются в виду герои.

Агамемнон(которому это известно). А почему Менелай?

Парис. Волк рогат.

Елена. Боги!

Парис. Рога символизируют зубцы короны. Рогатый волк – это, следовательно, коронованный герой. А поскольку речь идет о государственном оракуле Спарты, то, естественно, подразумевается спартанский царь.

Агамемнон. Понятно.

Парис. Но кто же угрожает Менелаю? Пастух. И это легко понять. Есть же такие люди, которые рядятся в пастушьи одежды, а сами вовсе не пастухи. И вот подобный негодяй, мошенник хочет похитить у Менелая овцу, самое дорогое, что у него есть.

Агамемнон. Вы рассуждаете убедительно, пастух. Но кто же эта овца?

Елена. Кто?

Парис. Подумаем, что Менелаю дороже всего? Что дороже всего? Что дороже всего каждому истинному эллину? Конечно, только одно…

Елена. У меня сердце замирает.

Парис. Его деньги.

Менелай (возбужденно). Что с моими деньгами, сударь? Кто посягает на них?

Парис. По пути в Спарту, о царь, я слыхал, что Кносский банк ненадежен. Минос, директор банка, – а кто же, как не он имеется в виду, когда речь идет о пастухе, обвиняется в целом ряде злоупотреблений и хищений. (Агамемнону.) Итак, все прояснилось. Если не помешать Миносу подавиться деньгами Менелая и не обречь его тем самым на сладостную смерть…

Елена. На сладостную смерть…

Парис(с поклоном). На сладостную смерть, мадам, – тогда, о благородный царь, остаток твоих дней будет отравлен. Это говорю я, Парис, принц Трои.

Елена. О небо! Юноша с яблоком!

Менелай. Как? Вы – человек нашего круга? Поверьте, сударь, мне очень приятно. Подумать только, что Елене пришлось бы увенчивать лаврами какого-нибудь плута. (Подходит к Парису, пожимает ему руку, подводит к Елене.) Увенчайте его, мадам.

Елена. От всей души.

Парис и Елена улыбаются друг другу. Он преклоняет перед ней колени, она приглаживает ему волосы и с большой нежностью возлагает на голову венец. Во время этой пантомимы Калхас подходит к рампе, злится на себя и ропщет на богов.

Калхас. Клянусь Орком, они не поняли моего предостережения. Венера обошла меня. Это плохо. Или нет? Может, не так уж плохо. Потому что, если Парис и Елена на самом деле… И если это выйдет наружу… Да, тогда этот триумф, как это нередко случается, сломает слишком белую шею этой наглой, непокорной, мятежной богине. С моей стороны было ошибкой не подчиниться приказу Венеры. И вообще, только дураки сопротивляются сильным мира сего; чтобы лишить их власти, достаточно точно выполнять их приказания.

Парис(Менелаю). А теперь, мой друг, отправляйтесь, чем быстрее, тем лучше. Если того желаете, я позабочусь о вашей супруге.

Менелай. Достойный друг, благодарю вас за все, что вы для меня сделали и, возможно, ещё сделаете.

Они обнимаются.

Калхас(трубным гласом оракула)