Прекрасное и истина

[Это замечание следует понимать в переносном смысле, поскольку Ален имеет в виду не «добросовестное» чтение как таковое – строки за строкой и страницы за страницей, но выявление и следующее за ним адекватное постижение глубинного смысла прочитанного, восприятие не собственно состоящего из букв и слов текста, а заключенного в нем содержания и т. д.]

ибо я ему напоминаю многие возвышенные места, которых он даже не заметил, – например, сцену агонии женщины, увидевшей сквозь стены воды реки.

[Имеется в виду кульминационная сцена романа «Лилия долины»: когда граф де Ванденес приходит в комнату умирающей графини де Морсоф, которая «стала существом без имени, ведущим поединок с небытием», та, находясь в состоянии предсмерного бреда, говорит ему: «Я очень хочу пить, дорогой друг. Мне больно смотреть на воды Эндра, но жажда моего сердца еще мучительней»[371].]

Тем самым я наставляю спешащего читателя и – что происходит часто – возвращаю его на путь истинный, ибо ничто не может заменить само произведение: нужно его читать и перечитывать до тех пор, пока все оно целиком не предстанет перед нами в любом незначительном слове своего текста. Таков закон написанных произведений, которые невозможно охватить одним взглядом, как мы это делаем со статуей. И, безусловно, необходим пример какого-либо читателя, чтобы увлечь им другого. Именно поэтому слава автора может возрастать лишь понемногу – посредством состязания в восхищении. Рассуждения здесь почти не помогают, поскольку они выражают лишь внешнюю идею. Но если они выражают также и восхищение, то тем самым способствуют распространению культа.

Прекрасное и Истина

Старомодный учитель риторики, который говаривал: «Ах! Господа, как это прекрасно!», вызывал немало насмешек. Тем не менее я не думаю, что было бы хорошо пытаться растворить автора в происходящих событиях, как то хотят сделать сегодня.

[Учитывая хотя бы то (т. е. не принимая во внимание иные факты и факторы), что этот текст был написан в начале 20-х годов ХХ в., можно предположить, что у постмодернистской идеи о смерти автора была довольно длинная история еще до ее «рождения» в лоне нового философского тренда.]

В силу того что цель культуры состоит в познании человеческой природы –

[С данным авторским тезисом, несмотря на свою правомерность со всей очевидностью обедняющим и упрощающим многообразные и разнообразные цели культуры, мне очень трудно согласиться.]

проблемы, не терпящей отлагательств и трудной для постижения, – нужно хорошо понимать, в какие условия мы поставлены. Наука коротка, а опыт долог.