Прекрасное сожжение

— Сортировщик почты, — начала читать его предложения. — Макдональдс. — Я подняла на него взгляд. Он выставил руки. — Операционист в банке. Я на мели, и ты предлагаешь наркомана без гроша в кармане на должность сотрудника банка?

Он пожал плечами, встал и направился к бару. — Всего лишь вариант. Тебе нужно выпить.

— Администратор в отель. Работа ночами. Заселение и выселение гостей, легкая уборка и обеспечение «континентальным завтраком». — Я посмотрела на Стерлинга. — И за все это они платят по пятнадцать долларов в час?

— Это туристический город. Невозможно заставить людей работать за минимальную заработную плату, даже выполняя минимум обязанностей. Стоимость жизни слишком высока.

— Есть еще что-нибудь?

— Помощник редактора в местный журнал, — он засмеялся. — «Маунтеньер», — насмешливо произнес он. — Угадай, кто владелец?

— Филипп Эдсон? — фыркнула я.

— Не-а, этот принадлежит не твоему отцу. Новый проект Дж. У. Чедвика, владельца «Теркс». Он тебя не возьмет. Есть несколько должностей официанта на курорте, но тебе придется иметь дело с подобными мне уродами каждый день.

Я прикрыло лицо ладонями, выронив газету на стол. — Вот, что бывает, когда получаешь специальность по предмету, не соответствующему требованию работы. Меня поимели. Мои родители поимели меня.

— Ты сама себя поимела. Не делай вид, будто не знала, что делаешь.

Я вытащила смятую стодолларовую купюру из кармана и бросила ее на стол. — Все, что осталось.

— Они оставили тебе сто баксов?

— Нет, они ничего не оставили. Фин дала восемьсот сорок долларов. Я все пропила.

— Ты не просто алкашка, а безответственная алкашка. И заслужила это.

— Ненавижу тебя.

В ответ Стерлинг подмигнул. — Не-а. Ты меня любишь. Я могу высказать тебе голую правду, но мы все равно останемся друзьями. Поэтому я тебя и люблю. — Передо мной оказался высокий стакан с джином. — Выпей. Нам предстоит тяжелый день.

— Не стоит пьяной устраиваться на работу.

Он приподнял маленькую белую таблетку, затем опустил ее на стол, подтолкнув ко мне.

— Сегодня мы не будем никуда устраиваться. Сегодня мы попрощаемся с Эллисон Эдсон — богатой стервой и поприветствуем Элли — синего воротничка.

— Иди нафиг, Стерлинг.

Он закинул себе в рот таблетку, запив ее вином. Я посмотрела на стол, покрутив в пальцах белый меловой овал. Он прав. Сегодня ни о какой работе речи быть не может.

Забросила таблетку подальше в рот, не заботясь о ее составляющих, лишь надеясь на быстрый эффект. Я пила джин, пока не почувствовала жжение в горле, потом перевела взгляд на Стерлинга, вытирая рот. — Ничем хорошим это не закончится.

— Как и всегда, — заметил он, обновив напиток.

Очнулась я на полу обнаженная, тело едва прикрывала скатерть. Моя щека прижималась к голым бедрам Стерлинга, служившим мне подушкой. Приняв сидячее положение, рукой вытерла рот с привкусом соли и рвоты.

— О, мой Бог, — прошептала я, глядя на его распростертое по полу обнаженное тело.

Он не походил на привычного Стерлинга с гладковыбритым лицом. Сейчас оно начало темнеть от проявившейся щетины, из всегда зализанной гелем, предназначенным удерживать волосы на месте, прически выбивались пряди. Он ничем не отличался ото всех, кого я бросала в замешательстве и сломленными, но его вид стал физическим проявлением моего «дна» — мужчина, которого любила моя сестра, лежал голый на полу, а его тело до сих пор блестело от нашего пота.

В горле образовался комок и на меня накатил приступ тошноты. Меня не рвало от алкоголя со времен старшей школы. И это чувство застало врасплох.

Я проползла по полу за одеждой, прижимая каждый клочок ткани к своей груди. Я тихонько всхлипнула и почувствовала, как глаза начало жечь от слез. Финли.

Она никогда меня не простит — нас не простит. Попытка вспомнить произошедшее ни к чему не привела. Солнце скрывалось за горными вершинами, небо с каждой секундой становилось темнее. Мы со Стерлингом занимались сексом часами, но в голове не осталось никаких воспоминаний.

Чувствуя похмелье и унижение, я собрала одежду, натянула лифчик, рубашку, влажные трусики, — новый приступ тошноты — а затем штаны, ощущая, как хлопок холодит кожу. Меня снова замутило, и я рванула по коридору в ванную. Желудок сжался, и почти весь алкоголь выплеснулся на дверь. Щеки надулись, когда, сжав губы, я постаралась удержать остальное, пока крышка унитаза не окажется поднятой. Мне показалось, что галлоны алкоголя сжигали нос и горло, прежде чем вылиться в туалет. Капли туалетной воды брызнули в лицо, и я закрыла глаза, всхлипывая.

Как только все закончилось, я поднялась на ноги, вымыла руки, лицо, прополоскала рот, и постаралась вымыть непонятные комки из волос. Затем посмотрела в зеркало. На меня смотрела незнакомая мне девушка. Отощавшая, с темными кругами под воспаленными глазами. Она была наркоманкой. Финли права. Подобная жизнь меня прикончит.

Стараясь не шуметь, я прошла по коридору, по пути подобрав смятую купюру и ботинки.

Стерлинг зашевелился, и я бросилась к двери, по очереди прыгая на одной ноге и на второй, чтобы обуться.

— Элли? — позвал он, надломленным голосом.