Прекрасные и порочные (ЛП)

– Сокращение от Дарт Вейдер. Я имею в виду, он весь черный, и я только посмотрела «Возвращение Джедая», тогда был смысл его так назвать!

– Это лучше, чем Флаффи.

– Точно! – улыбается она. – Он метис. Наполовину Йоркширский терьер, наполовину бурундук с повышенным уровнем сахара.

Чайник свистит, и миссис Хантер наливает две чашки чая и пододвигает одну ко мне.

– Ваша кухня потрясающая. Да собственно как и весь дом, – говорю я, пробуя чай. Она делает глоток и улыбается.

– Думаешь? По правде говоря, я не часто пользуюсь кухней. В основном готовит Джек. У меня постоянно всё подгорает, и везде остаются пятна. Это его очень злит.

Мы вместе смеемся, и я пытаюсь представить перекошенное, разгневанное лицо Джека, когда он стирает пятна с барной стойки. Я просто сгораю от нетерпения задать ей кучу вопросов о Джеке. Вот она, женщина, которая вынашивала его девять месяцев и уже более шестнадцати лет мирится с его дерьмом. Держу пари, она знает о нем всё: как часто он писался, чего он боялся, когда был ребенком, какие глупые костюмы она заставляла его одевать на Хэллоуин. Возможно, она также знает о Софии. Мои пальцы крепче охватывают чашку. Заткнитесь, рефлексы! Не время выкидывать номера. Держите внутри эти распутные желания к познанию, где она их не увидит.

– Итак, вы с Джеком друзья? – миссис Хантер прочищает горло. Дарт Вейдер, наконец, утомленный от героической работы, падает рядом с её ногами.

– Ах... ха-ха-ха, – улыбаюсь я. – Не совсем.

Она сочувственно кивает.

– Понимаю. С ним действительно трудно поладить, он очень замкнутый и иногда немного раздражительный. Джек не всегда был таким, но, учась в средней школе, он начал меняться. Думаю, гормоны. И без отца...

Она замолкает, всматриваясь ненадолго в пустоту поверх моего плеча. Затем качает головой и вздыхает.

– Прости. Я слишком много болтаю.

– Нет, все хорошо, – торопливо отвечаю я. – То есть, не хорошо, что у него нет отца или что ваш муж умер, я имела в виду, ух, дерьмо!

– Все в порядке, – посмеивается она. – Не нужно быть со мной осторожной. Я скучаю по Оливеру, бог знает насколько сильно. Но спустя семнадцать лет я могу произнести его имя без срывов. Это улучшение, ведь так?

– Определенно, – киваю я. – У меня... у меня тоже было такое, ммм, срывы. И теперь я не могу произнести имя одного человека.

– Ох, дорогая, мне так жаль. Какой идиотский мальчик смог целенаправленно разбить твое прелестное сердце? Тот, кто определенно тебя не заслуживает, вот кто.

Я натягиваю рукава ниже и выдавливаю небольшую улыбку. Прелестное. Она произнесла это так небрежно, будто это правда. Но это не так. Конечно, не так.

– Мне нужно воспользоваться туалетом, – начинаю я. – Вы не скажете...

– Ох! Конечно, – она встает со стула и указывает рукой. – Прямо по коридору, через гостиную и налево.

– Спасибо.

– Когда вернешься, давай откроем эту упаковку «Милано»! Тебе ведь нравится печенье, верно?

– Никогда не хочу встретить человека, которому оно не нравится!

Женщина улыбается, и я пускаюсь рысью по коридору, специально топая громко, чтобы она подумала, будто я пошла дальше в том же направлении. Поднимаюсь по лестнице так тихо, как только могу и приоткрываю вторую дверь справа настолько, чтобы моя толстая задница смогла в нее пролезть.

Комната Джека полутемная. Стены выкрашены в темно-синий цвет, на огромных окнах висят темно-синие занавески. Ковер черный, аккуратно заправленная королевского размера кровать имеет тот же оттенок, что и шторы. Но для меня странным является не синий цвет, а то, что в комнате очень чисто. Нигде не валяется грязное белье. Его рабочий стол аккуратно организован, все карандаши в специальной подставке. Книги на полке расставлены не в алфавитном порядке, но там тонны впечатляющей литературы: классика, несколько японских комиксов манга и небольшая секция книг с завернутыми в бумажные пакеты обложками. Я снимаю с одной покрытие и хихикаю. Любовный роман. У него есть маленькая секция, посвященная этому жанру, и, вероятно, он надел на них лжеобложки, чтобы не увидела мама. Должно быть, это любимые книги Софии. В углу стоят телевизор, Плэйстейшен 4 и Иксбокс. На кровати лежит лэптоп, как будто Джек закрыл его перед тем, как уйти.

И повсюду его запах.

Это запах сна, учебы и чтения, клеток эпителия и помятой одежды, запах парня-тинэйджера и в то же время странного, чистого парня, который моется определенным мылом и пользуется определенным одеколоном, сделанным из мяты и меда, который заглушает его пот. Я даже не знаю, одеколон ли это. Может быть, это его естественный запах. Но он везде, и это опьяняет. Мои руки с каждым вдохом всё сильнее и сильнее потеют. Этот аромат играет с моими нервами. Кажется, что в любую секунду я повернусь, и он будет стоять там, сердито смотря и планируя мою неминуемую гибель.