Прекрасный белый снег (СИ)

— Нет, — немного раздражённо ответила она, — ну ты, Веня, совсем дурак! Да пойми ты, никакого отношения к нам с тобой это не имеет! Тем более, теперь...

— Ладно, — сказал ей Венька. — Я тебя понял. Хорошо понял. Пойду-ка я пожалуй...

Роняя за собой маленькие лужицы воды и мёртвые скупые слёзы он вышел в комнату, одел футболку, обулся, высунув голову из номера убедился что рядом никого. Тихонько, словно опасаясь что услышат прикрыл за собой входную дверь, спустился на носочках вниз, прокрался незамеченным мимо погруженной в журнал администраторши и оказался наконец на улице.

Ночными звёздами в чёрном небе расплескалась ночь, негромко пели что-то грустное в траве цикады, в лагерь возвращаться Веньке не хотелось. Он вытащил пачку сигарет, достал одну, дрожащими пальцами ломая спички добыл наконец себе огонь и закурил. Отчаяния никакого, он как ни странно, не испытывал, напротив, ему даже стало как-то легче. Он словно ждал чего-то именно такого, и боялся себе в том признаться, готовился к худшему давно, и вот оно случилось, гнойник вдруг лопнул сам и сразу стало легче. Обиды никакой на Светку не было, её недавнее тепло ещё хранилось в его ладонях. "Надо же, — подумал он, — прилетела сюда, к чёрту на куличики, чтобы сказать мне ЭТО..." Нет, не было у него никакой обиды, одно только разочарование, и боль, и жуткая какая-то, смертельная усталость...

"Пойду-ка я, выпью немного, что ли, — подумал он. — А что, повод есть, есть повод..." — и затушив сигарету свернул к маленькому летнему кафе, сразу за углом.

За столиком, под большим четырёхугольным тентом, с бокалом красного вина в одиночестве скучала Ира...

— Вень, ты что такой печальный? — подняв свои пьяные немного, блеснувшие внезапно цветными звёздами глаза спросила Ирка. — Что, Светка постаралась? Опять поссорились?

— Да нет, так, поговорили... По душам, — тягостно вздохнул он ей в ответ. — А ты чего грустишь?

— Да я ничего, воздухом дышу. — Вот, видишь? — она указала на пепельницу с дымящеся ещё сигаретой. — Хочешь, вместе можем подышать...

— Слушай, — страшная какая-то, отчаянная мысль внезапно промелькнула у Веньки в голове, — а давай напьёмся? Вместе?

И они напились... Вместе... Горький ликёр и красное вино, блестящие призывно Иркины глаза, всё это смешалось в его разбитом пьяном сердце, одну за другой они курили сигареты и пили, и снова пили, и наконец, покачивась поднялись в его так удачно снятый номер. Она стащила с него футболку и мокрые ещё штаны, он долго, дрожащими от сладкого ужаса руками расстёгивал лифчик на её спине, и наконец, когда изогнувшись как маленькая чёрная пантера она застонала под его напором, сквозь пьяные слёзы он подумал: "Ну и пусть... Наверное так и надо..."

...Ирка давно уже спала, серым рассветом приближалось утро, он тихо, чтобы её не разбудить оделся и ушёл в свой лагерь.

На цыпочках он прокрался в общежитие, лагерь ещё спал, он разбудил Димона, своего напарника, попросил присмотреть за пацанами. Сам же накрылся одеялом с головой и спал почти до самого обеда. Проснувшись долго стоял под горячим душем, оделся, и дабы не светить опухшей мордой в лагере, пошлёпал огородами в ближайший магазин. Взял сразу пол-ящика чёрного, пахнущего мёдом пива, первую, запрокинув голову вылил в себя сразу и долго ещё сидел на скамейке рядом с магазином. На озеро он тоже не поехал, и даже на ужин решил не выходить. В комнате, чтобы порадовать Димона, запихнул остатки пива под кровать, и снова отправился к тому же магазину...

Глава седьмая

С этого дня Венька пошёл вразнос. Он стал угрюм и нелюдим, частенько забывал побриться, и даже кореш его, Димка, сосед по комнате, поглядывал на друга как-то странно: от Веньки всё чаще серьёзно пахло алкоголем. Нет, он всё так же бегал со всеми вместе на зарядку, но пробегал теперь гораздо меньше, подтягивался на турнике без фанатизма — раз двадцать, на большее его просто не хватало, недолго отжимался от асфальта и на железных брусьях и заканчивал на том. Всё так же, или почти так же он проводил утреннюю тренировку, но больше не держал мальчишкам лапы а тупо отправлял работать на мешки, бывало ставил в пары, давал задание и сидя на крылечке, в звенящем цикадами и кузнечиками поле курил глядя в синеющую даль.

Всё чаще он отправлялся с ними в тренажёрный зал, и спрятавшись от всех на маленькой скамейке, в дальнем уголке, молча глядел как они валяют дурака. Ходить с мальчишками на речку он тоже перестал, теперь ему казалось что вода чересчур холодная, а идти уж слишком далеко. Речку с успехом заменил бассейн, мальчишкам это нравилось, они ныряли, плавали, играли в мяч, а он, поплавав немножко вместе с ними отправлялся в сауну, выгонять вчерашний алкоголь.

После обеда, когда весь лагерь замолкал на тихий час, он брал пустую сумку, набирал в ближайшем магазине пива, одну выпивал на месте и с полной уже сумкой, стараясь не греметь, в обход, полями, на полусогнутых пробирался в маленькую тренерскую, где прятал добычу под диван, от глаз подальше. Себе он говорил что это про запас, так было проще договориться с совестью.