Прекрасный мир, где же ты

Он на мгновение задумался. Тебе тогда было девятнадцать, сказал он. Ты бы согласилась? Она тихонько рассмеялась и пожала плечами. Глаза ее были горячими и припухшими. Будь у меня мозги, согласилась бы, ответила она. Но что-то я сейчас не могу припомнить, соображала ли я тогда что-то или нет. Наверное, это показалось бы мне ужасно романтичным, так что, скорее всего, я бы сказала да. И тогда у меня была бы гораздо лучшая жизнь, а не вот это все. Он кивал, кривовато и грустно улыбаясь. И у меня, сказал он. Прости. Она взяла его за руку, и они замолчали. Я знаю, ты расстроилась из-за Элис, сказал он. Она водила пальцем по его костяшкам. Сегодня утром на кухне Феликс спросил меня, почему я не приехала пораньше навестить ее, сказала она. И я в ответ – мол, а почему же она не приезжала повидать меня? Где она пропадала? Не так уж сильно она загружена. В любой момент могла запрыгнуть в поезд и приехать ко мне, было бы желание. Если она так сильно меня любит, зачем она вообще сюда переехала? Ее же никто не заставлял. Ощущение, что она сама придумала это все, чтобы нам пореже видеться, а теперь носится со своими оскорбленными чувствами, рассказывая, что мне на нее наплевать. Хотя на самом деле это она уехала. Я не хотела, чтобы она уезжала. С этими словами Айлин снова заплакала, уткнувшись лицом в ладони. Я не хотела, чтобы она уезжала, повторила она. Саймон гладил ее по волосам и молчал. Не поднимая глаз, с болью в голосе она сказала: Пожалуйста, не покидай меня. Заправив прядь волос ей за ухо, он сказал: Ни за что и никогда. Она плакала еще минуту-другую, а он тихо сидел, баюкая ее голову на своих коленях. Наконец она выпрямилась и села рядом с ним, вытирая лицо рукавом. Мне это никогда не удавалось, добавил он. Разрешить заботиться о себе. Со слабым смешком она сказала: Смотри и учись. Я в этом эксперт. Он рассеянно улыбнулся, глядя на свои колени. Наверное, я боюсь навязываться, продолжил он. В смысле мне не нравится чувствовать, что кто-то поступает определенным образом лишь потому, что думает, будто я этого хочу, или чувствует себя обязанным. Я, наверное, плохо объясняю. Дело не в том, что я никогда ничего для себя не хочу. Разумеется, есть такое, чего я очень хочу. Он замолчал, качая головой. Нет, я путано говорю, сказал он. Ее глаза скользнули по его лицу. Но, Саймон, сказала она, ты на самом деле не подпускаешь меня к себе. Ты понимаешь, о чем я? Стоит мне приблизиться, ты отталкиваешь меня. Он слегка откашлялся, разглядывая свои руки. Давай поговорим об этом в другой раз, сказал он. Ты расстроена из-за Элис, не стоит сейчас об этом. Она слегка нахмурилась, между бровей пролегла морщинка. Ну вот, сказала она, ты опять меня отталкиваешь. Он выдавил из себя страдальческую улыбку. Я только свыкся с мыслью, что ничего у нас не выйдет, сказал он. Это было не так-то легко. Но в каком-то смысле легче, чем неизвестность. Он потирал свою ладонь пониже большого пальца. Если я и делал что-то для тебя, то только ради себя самого, потому что хотел быть рядом, продолжил он. И, если честно, я хотел чувствовать, что нужен тебе, что ты без меня не можешь. Понимаешь, о чем я? Я, наверное, не ясно формулирую. Я хочу сказать, ты даешь мне гораздо больше, чем всё, что я когда-либо для тебя сделал. Я нуждаюсь в тебе сильнее. Ты на самом деле нужна мне больше, гораздо больше, чем я тебе. Он выдохнул. Она молча наблюдала за ним. Он продолжил в смятении, словно разговаривая сам с собою: Я, наверное, все не то говорю. Такие разговоры мне плохо даются. Он снова выдохнул – даже скорее вздохнул – и коснулся лба. Она наблюдала за ним, слушала и молчала. Наконец он поднял на нее глаза: Я знаю, ты боишься. Может быть, ты наговорила всех этих слов про нашу дружбу, на самом деле желая остаться просто друзьями, и, если это так, я смирюсь. Но у меня такое чувство, что, возможно, ты наговорила это все, отчасти ожидая, что я начну спорить. Чтобы я возразил и сказал: Айлин, пожалуйста, не поступай со мной так, все это время я любил тебя, я не знаю, как жить без тебя. Или еще что-нибудь сказал бы. Не то чтобы это не правда, конечно, это правда. И может быть, когда ты злишься на Элис и говоришь, что ей на тебя наплевать, тобою движет точно такое же желание. Словно ты ждешь, что она скажет: О, Айлин, я так тебя люблю, ты моя лучшая подруга. Но проблема в том, что тебя тянет к людям, не способным на такие слова. Тебе любой сказал бы – и мне, и Феликсу это совершенно ясно, – что Элис сейчас ни за что бы такое не произнесла. И со мной, наверное, такая же история. Если ты скажешь, что не хочешь быть со мной, мне будет больно и горько, но я не стану тебя умолять. Думаю, ты и сама чувствуешь, что не стану. Но из-за этого тебе кажется, что я не люблю тебя или ты мне не нужна. Просто потому, что не слышишь от меня этих слов – тех слов, которые, ты прекрасно знаешь, я не могу произнести, такой уж я человек. Не знаю. Я не оправдываю ни себя, ни Элис. Ты думаешь, будто я всегда на стороне Элис, но на самом деле, защищая ее, я, наверное, защищаю себя. Я вижу в ней свое отражение, и мне ее жаль. Я вижу, как она отталкивает тебя, хотя совершенно этого не хочет и ей самой от этого больно. Я знаю, каково это. Послушай, если, говоря, что хочешь остаться друзьями, ты именно это и имела в виду, я пойму. Со мной нелегко, я знаю. Но если ты думаешь, что есть хоть малейший шанс, что я смогу сделать тебя счастливой, я хочу, чтобы ты позволила мне попытаться. Потому что это единственное, чего я хочу в жизни. Она уткнулась лицом ему в шею, в ямочку под горлом и прошептала что-то, что мог расслышать только он.