Прекрасный Старый Мир

Вышел на службу, где меня чуть не с ходу вызвали к Даросилу Карловичу. Где мою персону ожидали две новости: первое, Глава Управы полюбопытствовал, стремлюсь ли я к гражданству. На что моя персона дала ответ положительный, да и была уведомлена, что в таком разе документ в гражданскую комиссию будет направлен сим днём. Ну и славно, заключил я, внутренне довольный.

Правда, меня несколько смутила вторая новость: Карлыч выдал мне такой расклад. За убиение разбойников, спасение жителя Полиса, ну и прочее подобное… в общем, по результатам моих душегубских деяний, аж три Полиса посчитали возможным меня наградить.

— Вообще-то, я жизнь свою спасал, Даросил Карлович, — честно ответил я.

— Известно и понятно сие, — кивнул он. — И, коль не факторы дополнительные, ждала бы вас премия заслуженная, не более. Однако в бою вы в первую голову заботу о спутнике проявили, не растерялись и истребили злодеев сами, невзирая на ранение. В итоге медаль вами выходит заслужена, правда одна, — подмигнул он. — Как раз по совокупу деяний, и от Вильно.

Ну, не лишняя будет, логично рассудил я, когда мне на пинджак цепляли медаль «Пулемёт Максим» с гаковницей скорострельной на золоте изображённой. Княжич небось поведал, прикинул я.

— Да, Ормонд Володимирович, — с некоторым ехидством выдал глава. — Раз у вас с гаковницей столь теплая дружба, что именем вы её нарекли, получите её как часть премии. После утверждения гражданства, — уточнил он.

Думал я отказаться, а потом мысленно плюнул. Пусть будет, да и как память неплохо. Да и на рожу Серонеба я полюбуюсь, мысленно хмыкнул я, когда он мне мою прелесть отдавать будет. И Леший оказался в посольстве, что всучение всего у Главы Управы объяснило. Поблагодарил я Даросила Карловича да и покинул кабинет начальский.

И оказался перед диллемой, в смысле, а делать-то мне что? Ну, положим, позанимался с часок санскритом, а более и не выйдет, у Лукамира Поганыча и без меня учеников тьма. И у Афродиты чуть не очередь страждущих.

В библиотеке полистал всякое, и направился на обед. И на обеде довольно ностальгически разглядывал коллег: всё же, невзирая ни на что, настроение было несколько чемоданным. А ближе к вечеру объявилось его злонравие, на морду мою, к нему всунутую полюбовалось, очи закатило, да и запустило.

— Раз уж вы, Ормонд Володимирович, не хворый, выскажу я вам, всё что думаю. Надоели вы мне, хуже горькой редьки, — признался Леший. — Назвать вас дурным служащим не могу, но в подчиненных видеть не желаю. Терапефтическое воздействие вы своё на меня оказали с преизбытком, психолог грозит что как бы от него лечится мне не надо было. В общем, вы в Академию хотели, вот туда вас и сплавлю.

— Ну, положим, Добромир Аполлонович, я тоже не в восторге, — не стал уточнять я от чего, но Леший явно понял. — Мне преемника наставлять?

— К лешему, Младен Чёботович справиться, — отрезал Леший. — Да, учтите, в Управе вы значится будете. У Даросила Карловича на персону вашу, — явно проглотил он фразу «несимпатичную», — Планы имеются. Без сохранения денежного довольствия, — уточнил он в общем-то понятную вещь. — Я против, да и вы вправе отказаться.

— От чего? — резонно уточнил я. — Сегодня с Даросилом Карловичем беседовал, не говорил он о планах своих.

— Значит скажет, когда посчитает нужным. Всё, Ормонд Володимирович, ступайте. К завтрему документы подготовлены будут, подъезжайте с утра, в Академию направимся, — на что я приподнял бровь. — Я вам слово давал, вот и отправимся. Да и год у слушателей начался, бес вас без меня примут.

На этом я в некотором… странном состоянии Лешего покинул. Нет, в принципе я его понимал — от такого сотрудника радости немного. Но вот просто — иди в Академию?

Впрочем, собрал я расплывающиеся мысли в кучку, моя цель достигнута. Что Лешие всякие это некоторым негативом приправили, а не одами восхищёнными моим всем… Ну, услышав подобное от Лешего, я бы непременно психиатра вызвал. Либо себе, из-за галлюцинаций невозможных. Либо ему, из-за явной хвори душевной и мозгов размягчения.

В общем, если рассматривать службу как плату за учебу и гражданство, прикинул я, так выходит, что я честно оплатил. А что не два года, так только к лучшему сие. А то у Даросила Карлыча выбора не останется, кроме как за мои подвиги героичные, меня на своя место умещать, похмыкал я.

Обежал я знакомых, пожелал всякого разного, с Артемидой тепло попрощался, звал в гости. Бес знает, придёт или нет, но ежели да — рад буду.

И вышел из Управы в несколько более поднятом настроении, нежели после Лешего посыла. Как-то задел сей посыл меня, что ежели подумать, глупо. Тут скорее признание заслуг немалых и тернистости выдающейся замечательного меня, отметил я.

Посидел, подумал да и направился домой. Где, вдобавок, выяснилось, что гостья съехала. Причем выяснил я это пост фактум. Варвара святючая, непонятная, поставил я окончательный вердикт, да и махнул лапой. Правда беседа у нас с Милой вышла долгая, никак не на тему всяких посторонних девиц.