Прелесть

Два выстрела слились в манифест обоюдной ненависти. Пуля оцарапала щеку Крейна. Он снова нажал на спуск, взвел курок и приготовился выстрелить в третий раз.

Бартли согнулся, пытаясь устоять на ногах. Он покачивался, как сосна на ветру. Наконец револьвер выпал из обессилевшей руки, и Бартли медленно осел на землю.

Какое-то время Крейн стоял и смотрел на поверженного врага. Потом демонстративно отбросил револьвер, и тот утонул в пыли. Хватит убивать.

Крейн неуклюже забрался на крыльцо, ввалился в коридор и позвал:

— Бетти!

Со второго этажа откликнулся девичий голос. Над головой застучали каблучки. Девушка бежала к лестнице, а Крейн думал, что все же станет сенатором. Но по-честному. Так, чтобы жене не было за него стыдно.

Дезертирство

Четыре человека — двое, а за ними еще двое — вошли в ревущую по всему Юпитеру бешеную круговерть и не вернулись. Хотя правильнее сказать, не вошли, а запрыгнули, ведь они передвигались скачками, едва не касаясь животом земли, блестя мокрыми от дождя боками.

Потому что выжить в этом аду, пребывая в человеческом облике, было невозможно.

А теперь пятый человек стоял перед столом Кента Фаулера, члена Комиссии по изучению Юпитера, главы третьего купола.

Под столом старый Верзила вычесал блоху и снова устроился вздремнуть.

Фаулера кольнула душевная боль: Гарольд Аллен молод, даже слишком молод. Беспечная юношеская самоуверенность, прямая спина, ясный взгляд. Лицо человека, не знающего страха.

И это странно. Обитатели куполов на Юпитере знают, что такое страх. И что такое унижение. Слишком уж трудно человеку соизмерить свое крошечное «я» с грандиозной мощью чудовищной планеты.

— Ты же понимаешь, — сказал Фаулер, — что в этом нет необходимости. Ты понимаешь, что тебе не обязательно идти.

Конечно, это всего лишь формальность. То же самое было сказано четырем другим, но они пошли. Фаулер не сомневался: пойдет и этот пятый. Но все-таки в его душе шевельнулась надежда, что Аллен останется.

— Когда приступать? — спросил Аллен.

Раньше такой вопрос вызывал у Фаулера тихую гордость. Раньше, но не сейчас. Он нахмурился:

— Через час.

Аллен молча ждал.

— Четверо вышли и как сквозь землю провалились, — проговорил Фаулер. — Разумеется, тебе это известно. Нам нужно, чтобы ты вернулся. Мы не хотим, чтобы ты пустился в героическую спасательную экспедицию. Вернуться — вот твоя главная, нет, единственная задача. Этим ты докажешь, что человек в юпитерианском теле способен выжить. Дойди до первой вехи и сразу поворачивай назад. Не рискуй, ничего не исследуй. Просто вернись.

Аллен кивнул:

— Я все понял.

— Тобой займется мисс Стенли, — продолжал Фаулер. — Не беспокойся, она знает свое дело, как-никак лучший оператор конвертера в Солнечной системе, набралась опыта на большинстве планет. Да иначе ее бы здесь не было. С твоими предшественниками мисс Стенли поработала безупречно; покидая конвертер, они, безусловно, пребывали в идеальном состоянии.

Аллен ухмыльнулся женщине, и Фаулер, заметил, как у той что-то промелькнуло на лице. Может, жалость, может, злость, а скорее всего, обыкновенный страх. Но это исчезло, и мисс Стенли улыбнулась стоявшему перед ней юноше. Как всегда, улыбка вышла натянутая, чопорная, как у школьной учительницы, вынужденной любезничать с учениками и ненавидящей это занятие.

— С нетерпением буду ждать конверсии, — пообещал Аллен.

Это прозвучало как шутка. Веселая, ироничная.

Но Фаулеру было не до шуток. Возглавляемая им Комиссия занималась серьезным делом. Чрезвычайно серьезным. От проводимых ею экспериментов зависела судьба человеческой колонии на Юпитере. Если будут удачные результаты, гигантская планета настежь распахнет ворота к своим неисчерпаемым ресурсам. Человечество освоит Юпитер, как уже освоило другие, меньшие планеты. А если не выйдет…

Если не выйдет, люди так и останутся заточены в своих куполах, скованы и стреножены чудовищным давлением, немыслимой гравитацией, дичайшей планетарной химией. Люди не смогут даже шагу ступить за пределами своих убежищ. Не смогут увидеть ее невооруженным глазом, вынужденные прибегать к помощи вездеходов и телеприборов. Так и будут полагаться на неуклюжие, дистанционно управляемые машины и столь же неуклюжих роботов.

Ибо исконное человеческое тело, не приспособленное к здешней окружающей среде, было бы вмиг раздавлено всмятку кошмарным юпитерианским давлением — пятнадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм. По сравнению с ним на максимальной глубине земного Мирового океана сущий вакуум.