Прелюдия к большевизму

Один из наиболее выдающихся лидеров партии социалистов-революционеров, печально известный из-за своей неизлечимой склонности к левому экстремизму, говоря о мятеже Корнилова на последнем съезде своей партии в ноябре 1917 года, сказал: «Благодаря внезапному нарастанию энергии в борьбе против грозящего военного заговора и контрреволюции в какой-то миг удалось воссоединить силы революционной демократии против единственной великой партии класса русских собственников, который все еще занимал неопределенную позицию, — „партии народной свободы“ (конституционные демократы). Позиция социалистической демократии и довольно пошатнувшееся влияние Советов сильно укрепились благодаря этому подъему энтузиазма и энергии. Это дало возможность Советам, которые после событий 3–5 июля и дислокации на демократическом фронте сделались более умеренными, чтобы вновь соединиться в одну линию и спровоцировать новое ДВИЖЕНИЕ ВЛЕВО. Вот почему неудивительно, что многие товарищи, и я среди них, приветствовали действия Корнилова, как шаги, которые приведут эту УМЕРЕННОСТЬ страны к ее логическому завершению, к абсурду, к военному заговору, что позволит нам воспользоваться ошибками и промахами красных для того, чтобы сгладить и устранить весь тот вред, который был нанесен ошибками и промахами левых».

Я не был среди тех, кто «приветствовал» возможность передачи Советов под влияние большевиков, но я должен заявить, что на самом деле именно 27 августа сделало возможным 25 октября. А это на самом деле великое преступление, неискупимый грех против нашей родины тех наивных мечтателей, изощренных политиков и дерзких авантюристов, которые предприняли попытку спасти Россию методами «белого генерала» (генерала на белом коне). В своем «Обращении к народу» генерал Корнилов, несмотря на все доказательства обратного, заявлял, что Временное правительство действует под давлением большевистского большинства в Советах. Верил ли в этот вымысел сам Корнилов или намеренно лгал, не имеет значения, — не было ничего подобного, чтобы Советы явственно склонялись к правым. Однако сам Корнилов оказался замечательным пророком: почти незамедлительно за его заявлением Советы повсюду были фактически захвачены большевиками.

27 августа зажженная спичка попала в пороховой склад. 1 сентября резолюция большевиков, содержащая программу государственного переворота, была представлена Центральному исполнительному комитету Советов. Вот некоторые наиболее «выдающиеся» пункты. «Вся неустойчивая политика в отношении организации власти должна быть решительно отложена; политику компромиссов нужно пресечь на корню… Экстраординарную власть и безответственность Временного правительства более терпеть невозможно. Единственное средство состоит в создании власти, составленной из представителей революционного пролетариата и крестьян, чья политика будет основываться на следующих принципах: немедленное упразднение всей частной собственности на землю, то есть помещиков; земля должна быть изъята без компенсации и т. д.; трудовой контроль над всей продукцией и распределением согласно шкале, охватывающей все государство; национализация наиболее важных отраслей промышленности… жесткое налогообложение на все большие инвестиции и собственность и конфискация военных доходов; аннулирование всех тайных договоров и немедленное предложение демократического мира всем народам. Следует немедленно узаконить следующие меры: отмена всех репрессий, направленных против трудовых классов (читайте: „большевиков“) и их организаций; упразднение смертной казни на фронте и восстановление полной свободы пропаганды и всех демократических армейских организаций…» и т. д.

На этом же собрании Центрального исполнительного комитета даже Дан протестовал против «безответственности» Временного правительства, заявив, что «власти не имеют права» принимать какие-либо репрессивные меры для подавления двух большевистских газет, которые вели клеветническую кампанию против офицеров.

Была создана Красная гвардия, и она стала развиваться столь стремительно, что уже 5 сентября в Москве был выработан ее статус. 6 сентября меньшевики и социал-революционный президиум Петроградского Совета сложили с себя полномочия, и через несколько дней вместо Гоца, Скобелева и Церетели появились Бронштейн (Троцкий), Розенфельд (Каменев) и компания…

Повсюду проявлялась настоящая мания произвольных арестов; самопровозглашенные «комитеты по подавлению контрреволюции» вырастали во всех штабах, открыто отказываясь повиноваться моим приказам о прекращении деятельности после подавления Корниловского мятежа. Так называемая «межрайонная конференция» в Петрограде 6 сентября объявила: «…обсудив приказ Керенского, мы решили не распускать революционные организации для подавления контрреволюции и информировать Центральный исполнительный комитет Советов о вышеприведенном решении». Центральный исполнительный комитет согласился с точкой зрения межрайонной конференции.