Прелюдия к большевизму

«Конференция Союза рыцарей святого Георгия, рассмотрев резолюцию казачьего совета на своем специальном собрании 7 августа, единодушно решила поддержать эту резолюцию и РЕШИТЕЛЬНО объявить Временному правительству, что если оно допустит торжество клеветы и смещение генерала Корнилова, то Союз рыцарей святого Георгия немедленно призовет к оружию всех рыцарей святого Георгия для объединенных действий с казаками».

Кульминацией движения за укрепление позиции генерала Корнилова стало принятие важного решения Конференцией общественных деятелей, которая состоялась с 6 по 10 августа и на которой собрались представители прогрессивного блока 4-й Думы. Родзянко телеграфировал Корнилову следующее: «Конференция общественных деятелей, приветствуя вас, вождь русской армии, заявляет, что они (рабочие) считают все попытки подорвать ваш авторитет в армии и в России преступными и присоединяет свои голоса к голосу офицеров, рыцарей святого Георгия и казаков. В ужасный час тяжких испытаний вся мыслящая Россия взирает на вас с надеждой и верой». Вся эта кампания, как уже говорилось, была спровоцирована слухами о «возможном смещении» генерала Корнилова под давлением левых сил. На самом деле эта кампания была призывом к оружию, который объединил различные политические партии, склонявшиеся к «твердому правительству». Конференция общественных деятелей, возглавляемая Родзянко, была центром, который изучал положение в войсках, определял идейные цели растущего движения и проводил окончательные приготовления к нападению на Временное правительство на Государственном совещании в Москве. Вожди движения настолько были уверены в успехе, что некоторые как более практичные политики решили принять участие в составлении резолюции от имени Корнилова, хотя всего через три дня они морщились, когда им напоминали об этом факте.

В то же время имели место многочисленные поездки представителей разных организаций и отдельных лиц в главный штаб, равно как и совещания в разных местах Москвы и т. д. Короче говоря, готовилось нечто значительное. Если бы обстоятельства сложились благоприятно, то все дело завершилось бы демонстрационной подготовкой к самому совещанию. Отсюда и попытка иметь под рукой какую-либо реальную помощь — создать необходимую атмосферу среди кадетов офицерского училища. Как раз накануне прибытия генерала Корнилова в Москву получил широкое распространение памфлет под названием «Корнилов, народный герой» (или «Корнилов — народный вождь»), написанный в соответствующем стиле видным членом одной из военных ассоциаций. И наконец, торжественный въезд генерала Корнилова в Москву был согласован с ранее принятым планом (включая заезд в Иверскую часовню). Во время его продвижения к Москве разные люди, не имеющие никакого отношения к армии, были приняты в его салон-вагоне. Известные финансовые эксперты В. и П. «докладывали» (как утверждали московские газеты) о финансовом положении России. Пуришкевич был «представлен», Милюков «принят», разумеется, приходил Каледин и др.

Между тем Московское совещание ни в малой степени не оправдало возлагавшихся на него надежд. Не только приходилось расстаться с расчетами решающего влияния на совещание, где должна была быть провозглашена диктатура, но даже сами сжатые кулаки предварительной Конференции общественных деятелей оказались рукой, протянутой для дружеского пожатия. С самого начала планы обеих экстремистских партий — правых и левых — были сметены общим настроением участвовавших в совещании, и всеобщая забастовка, объявленная большевиками, имела не больше успеха, чем посещение Иверской.