Прелюдия к большевизму

7 сентября Московский Совет в первый раз отклонил резолюцию меньшевиков, выражавшую доверие Временному правительству и содержащую обещание поддерживать его на условии исключения из него кадетов (членов конституционно-демократической партии). Совет принял большевистскую резолюцию, которая 1 сентября не прошла в Петрограде.

30 августа вновь произошли отвратительные убийства офицеров армии и флота, и я был вынужден послать на флот следующую телеграмму: «Приказываю немедленно прекратить все зверские акты насилия. Команды, совершающие подобные преступления под предлогом спасения страны и революции, на самом деле сокрушают военную мощь флота перед лицом врага, забыли свой долг, нравственное чувство и являются предателями родины. Эти контрреволюционные акты убийц и скотов навсегда покроют все балтийские команды пятном позора. Жду немедленного рапорта о том, что порядок полностью восстановлен». Положение офицеров стало по-настоящему отчаянным. Армейские организации под давлением потерявшей разум из-за агитаторов солдатни произвольно забирали власть в свои руки; многое из того, что было восстановлено с неимоверными трудностями, пришлось отбросить ради спасения, по крайней мере, каких-то остатков.

Руководимая расчетливыми демагогами безрассудная авантюра группы лиц превратилась в «контрреволюционный правительственный заговор против трудовых масс». Хуже всего, что неосмотрительное поведение нескольких выдающихся членов кадетской партии, связанных с движением Корнилова, давало возможность объявить самую влиятельную либеральную партию преступной и контрреволюционной организацией, и за эту возможность хватался каждый, кто в июле негодовал из-за попытки правых переложить вину на восстание 3–5 июля на всю партию большевиков. Смертельный удар был сознательно нанесен по самой идее общенациональной власти в то время, когда эту власть ничто, кроме анархии, не могло заменить.

В то же время обезумевшая от неудачи корниловская фракция развернула постыдную клеветническую кампанию против меня, создав легенду о «великой провокации», которая, умело направляемая писаками из «Правды» (ведущего органа большевиков), превратилась в миф о моем соучастии, о том, что я — корниловец. Это было началом хаоса. Сентябрь и октябрь наблюдали мучительную агонию революции, которой было уготовано стать агонией России… Мы склонны быстро забывать даже то, что произошло вчера. Я говорю таким забывчивым: не проклинайте только одну демократию за гибель Родины; помните: 25 октября не могло бы наступить без 27 августа.}

Параграф 13

Председатель. Было ли провозглашение военного положения, которое намеревались ввести в Петрограде, вызвано стратегическими соображениями, не связанными с движением большевиков и с вопросом организации сильной власти?

Керенский. Если бы у меня в распоряжении было достаточно времени, я бы, в соответствии со своей привычкой иметь дело с серьезными законными расследованиями политических событий, правильно воссоздал всю историю. Конечно же существовала определенная группа людей в Ставке, которые всегда стремились, какие бы события ни происходили в стране, воспользоваться ими в соответствии с их собственной определенной тенденцией. Например, сразу же после прорыва под Ригой я начал получать приказы о введении военного положения и о том, чтобы все войска Петроградского региона были переданы под начало Верховного главнокомандующего.

Крохмал. Приказы от кого?