Прелюдия к большевизму

Председатель. А теперь о Новосильцеве (председатель Главного комитета Союза офицеров). Кто проводил его арест; были ли рапорты, касающиеся действий Новосильцева во время его ареста?

Керенский. Новосильцев был арестован по местной инициативе.

Председатель. Он был председателем Главного комитета; значит, он отсутствовал в Ставке?

Керенский. Он в то время как раз уехал.

Председатель. Похоже, что существовал ордер отсюда на его арест.

Керенский. Я думаю, что, если бы такой ордер был, он носил бы административный характер. Правительство, премьер и министр внутренних дел имеют право арестовать любого, если они сочтут это нужным.

Председатель. Я только хотел спросить об информации; может, вы располагаете таковой?

Керенский. Точной информацией? Нет. Лично я убежден (при условиях нашей детективной системы, вероятно, это будет невозможно доказать), что часть Союза офицеров и особенно ее Главный комитет очень тесно связаны со всеми попытками, включая и эту. Я уже говорил о приготовлениях, которые были сделаны здесь, в Петрограде, и в которых приняла участие часть офицеров Союза. Я не стану упоминать, как можно определить так называемые «легальные» телеграммы, которые все до одной были подписаны Новосильцевым. Как он вел себя во время этого дела? Если бы он не уехал, то думаю… Он мог бы остаться на службе! Предположим, например, что де Семитер должен был появиться здесь после того, как он спрятался, когда его хотели арестовать, что до некоторой степени подтверждало подозрения; предположим, ему пришлось бы появиться сейчас, то он был бы арестован в своем кабинете наилучшим образом; поскольку он — офицер Генерального штаба, то правительство конечно же не способно было выказать ничего, кроме «открытой пристрастности и произвольности».

[В соответствии с достоверной информацией, де Семитер был одним из главных агентов заговора в Петрограде. Там через его руки проходили те люди, которых присылали из Ставки и с фронтов в столицу «в целях сотрудничества». Он держал одну из тайных явочных квартир, где заговорщики «докладывали». В тот момент, когда на его квартиру с обыском прибыли компетентные власти, чтобы арестовать его, он удрал в Финляндию. К сожалению, техническая сторона заговора, подготовка движения, осталась, насколько мне известно, полностью проигнорированной следственной комиссией. Вот почему личности Завойко, Аладина и подобных людей в этом деле стали чрезмерно выдающимися. Лишь эпизод с Крымовым слегка приподнимает завесу с технической стороны дела. Этот пробел можно объяснить не только великой сплоченностью тех milieu[32], которые руководили военной и технической стороной заговора, но также и тем фактом, что под влиянием «контратак» («провокаций», «недоразумений» и т. д.), проводимых в прессе (в соответствии с германским правилом — «нападение — лучшая оборона»), внимание следственной комиссии было главным образом сосредоточено на тех сторонах дела, к которым в то время общественное мнение проявляло особый интерес. Между тем возможность проникновения по еще свежим следам в лабораторию заговора исчезла. Ссылаясь на де Семитера, в качестве ответа на вопрос о Новосильцеве, я хотел подчеркнуть, что не сомневаюсь в участии Новосильцева в движении Корнилова, и в то же время указать следственной комиссии, какие веские основания мы считали абсолютно необходимыми, прежде чем применить меры по административному приказу.

Говоря в целом, можно заметить из текста стенограммы, что в этом пункте допроса я говорил несколько раздраженным тоном. Я признаю, что меня выводила из терпения чрезмерная беспристрастность некоторых членов комиссии, которая уже принимала форму открытой тенденции не находить ничего преступного в деятельности людей, которых преследовали за участие в Корниловском мятеже. В подобном настроении части комиссии я усмотрел нарушение почти единственного указания, которое я дал следственной комиссии в начале ее работы: «Проводить допрос, не поддаваясь каким-либо внешним влияниям». Я думаю, что характер моего допроса (даже ради собственного достоинства самой комиссии) не должен был позволять ее отдельным членам обнаруживать в своих вопросах следы влияния общественного мнения, которое было прокорниловским.