Прелюдия к большевизму

То, что Савинков наверняка не был посвящен в заговор в Ставке, можно вычислить из следующих фактов: прежде всего, даже 23 и 24 августа он проводил в Ставке борьбу с Главным комитетом Союза офицеров и с политическим отделом Ставки (во главе которого стоял член того же Главного комитета Союза офицеров, капитан С.), то есть с двумя организациями, многие члены которых были активными участниками событий; во-вторых, генерал Корнилов лично обманул Савинкова в вопросе о Крымове и Кавказской дивизии (насколько я помню, даже само присутствие Крымова в Ставке оставалось не известным Савинкову); в-третьих, даже в самый критический момент, после телеграммы Лукомского в ответ на предложения Львова и Савинкова и после прямого заявления последнего, что ссылка на него является клеветой, Корнилов не только не сделал никакого возражения, но и был вынужден молча принять это. В-четвертых, Савинков никогда не был в тесных взаимоотношениях с Завойко и Аладиным и не мог вообще выносить первого, который смотрел на него с большим подозрением и избегал его, — даже как-то раз Савинков добился его временной высылки; в-пятых, Савинков сам подозревал и пытался разоблачить в Ставке заговор, хотя и сдерживался относительно самого Корнилова, которого считал патриотом и «чуждым политике»; в-шестых, с 27 по 30 августа Савинков ни на миг не сомневался, на чьей стороне он должен стоять.

Для того чтобы проиллюстрировать характер взаимоотношений Корнилова и Савинкова и моей собственной роли в их взаимоотношениях, процитирую несколько выдержек из разговора Савинкова с Корниловым, записанного самим Савинковым:

«Лавр Георгиевич, — сказал Савинков Корнилову 23 августа, — я хотел бы поговорить с вами наедине (при этих словах Лукомский и Филоненко встали и вышли из комнаты). Вот какое дело: телеграммы, недавно полученные министерством и подписанные разными людьми, относящимися к штату Ставки, откровенно скажу вам, внушают мне тревогу. Эти телеграммы часто затрагивают вопросы политического характера, и в недопустимом тоне. Я уже говорил вам, что уверен, что вы лояльно поддержите Временное правительство и не пойдете против него. Но я не могу сказать того же про ваш штаб.

Корнилов. Должен сказать вам, что я больше не доверяю Керенскому и Временному правительству. Последнее не имеет силы, чтобы опираться на твердую власть, которая одна только может спасти страну. Что же до Керенского, он не только слабый и нерешительный, но даже неискренний. Он незаслуженно оскорбил меня (на Московском совещании). Более того, он проводил переговоры за моей спиной с Черемисовым и хотел назначить его Верховным главнокомандующим. (Ничего подобного не было. — А. К.).

Савинков. Мне кажется, что в вопросе о государстве нет места личным обидам. Что же до Керенского, я не могу разделить ваше мнение о нем. Я знаю Керенского.

Корнилов. Состав правительства должен быть изменен.

Савинков. Насколько я знаю, Керенский того же мнения.

Корнилов. Необходимо, чтобы Керенский не вмешивался в дела.

Савинков. Сейчас это невозможно, даже если бы было необходимо.

Корнилов. Необходимо, чтобы Алексеев, Плеханов и Аргунов вошли бы в правительство.

Савинков. Это более необходимо, чем замена советских социалистов несоветскими социалистами. Вы это имеете в виду?

Корнилов. Да; Советы доказали свою непрактичность и неспособность защищать страну.

Савинков. Все это дело будущего. Вы недовольны правительством; обговорите это с Керенским. В любом случае вы должны признать, что без Керенского во главе ни одно правительство немыслимо.

Корнилов. Я не войду в правительство. Разумеется, вы правы, что без Керенского во главе ни одно правительство немыслимо. Но Керенский нерешителен, он колеблется, он обещает и не выполняет своих обещаний.

Савинков. Это неверно. Позвольте мне сообщить вам, что в течение шести дней, которые прошли с Московского совещания, на котором Керенский заявил, что принимает методы твердой власти, военный министр сделал многое, а именно…»

Этот разговор состоялся 23 августа. Вот некоторые выдержки из разговора, состоявшегося на следующий день:

Корнилов. Очень хорошо, я не назначу Крымова.

Савинков. Александр Федорович (Керенский) хотел бы, чтобы вы назначили генерала Д.

Корнилов. Александр Федорович имеет право возразить против любого назначения, однако он не может давать мне указания, кого назначить.

Савинков. Александр Федорович не указывает вам, он лишь просит.

Корнилов. Я назначу генерала Д. начальником штаба.

Савинков. А что насчет туземной дивизии?

Корнилов. Я заменю ее регулярной кавалерией.

Савинков. Премного благодарен. Александр Федорович поручил мне попросить вас передать в его распоряжение полковника Пронина (заместитель председателя Главного комитета Союза офицеров).