Прелюдия зверя

– Я не хотела воровать. Одолжила только чтобы запутать след. Мы с... мужем поссорились, и я сбежала, добрела до мельницы, взяла лошадь и выпустила ее в лесу. Хотела мужа по ложному следу направить, но упала и повредила спину. Лошадь сбежала. Я думала она вернется на мельницу, но тупая скотина прибилась куда-то еще. Поэтому заявляю честно, это лошадь мельника, и я сама ее у него... одолжила.

– Воровка, – шипит какая-то грузная тетка, и я узнаю голос той, с кем выясняла отношения Эмма.

Раздраженно закатываю глаза.

– Не воровка. Я одолжила. Предупредить только времени не было.

– Сама сказала что своровала!

Ну да, чтобы привлечь внимание и не такое ляпнешь. Все же иногда не помешает подумать лишнюю секунду. Хочу было открыть рот, чтобы поставить хамку на место, но тут начинается такое, что привлечь внимание я бы смогла разве что обрушив одну из подпирающих низкий потолок колон.

В меня тыкали пальцами, спорили и решали что-то. Что решали, я не совсем поняла, но это явно мне не понравится. Попытавшись приподняться, смогла только на локти опереться.

– Да оставьте себе эту несчастную лошадь, – вдруг выкрикивает раскрасневшаяся Эмма, с нарастающей паникой рассматривая звереющую толпу.

– Так не в лошади дело! Это сейчас лошадь, а потом что? Деньги? Еда? Воровка она и есть воровка!

– Так наказана уже! Видите? Лежит и встать не может!

– А зенки-то наглые, – щурится в мою сторону обвинительница, а я спохватываюсь и пытаюсь вжиться в роль несчастной и запуганной. Этот Вальтер совсем сбил меня с толку, слишком привыкла быть самой собой. – Да поздно притворяться-то, уже все поняли про тебя!

– Да вам чтобы что-то понять, и жизни не хватит, – не выдерживаю, пользуясь наступившей после выкрика Эммы паузой, – Вам объясняют доступным языком, не ваша эта лошадь! Так что тут еще посмотреть надо, кто из нас воровка!

Ну вот, опустилась до склоки. Но если уж жалеть меня не собираются, нужно идти в наступление.

В пещере гробовая тишина, взгляды местных мечутся от меня к хамке и обратно. Заламываю бровь, как бы намекая на очевидность принятия решения. Оглядываю по очередности каждого, кто входит в поле моего зрения, пока не наталкиваюсь на взгляд Вальтера. Стоит в стороне, вальяжно облокотившись на одну из колонн, и насмехается вместо того чтобы броситься на помощь несчастной деве. Вот тебе и истинная пара!

– Что тут происходит? – раздается зычный голос из-за спин и народ расступается, пропуская вперед толстого, но не рыхлого, а скорее крепкого мужика. Местный староста, насколько я успела изучить жителей деревни. Главнее него вроде и нет никого.

– Да вот, решаем чья лошадь, – чешет затылок какой-то парень.

Перебивая друг друга, люди пересказывают подробности скандала, но шум такой, что даже я теряю нить произошедшего. Не выдерживая, мужик машет рукой, и люди замолкают, с ожиданием вердикта всматриваясь в напряженное лицо здоровяка.

– Ниче не понял, – оглашает он приговор, а я едва сдерживаю смех. Это подобие суда просто нелепица какая-то. Очевидно же, что лошадь принадлежит мельнику.

– Это моя лошадь прибилась к мельнице, – раздается спокойный голос Вальтера.

Это он зря...

– Как это твоя лошадь? Ты вообще кто такой? – истерично взвыла моя оппонентка. – Моя эта лошадь! Знать ничего не хочу!

Теперь я насмешливо взираю на обалдевшего от такого напора Вальтера.

– Тихо! – снова встревает староста. – Лошадь мужику отдайте. Ясно же, что с ним пришла.

– Да не нужна она мне, – качает головой Вальтер. – Вреда больше чем пользы.

– Значит моя! – не унимается хамка, и голос ее становится еще пронзительней.

Кажется, Вальтер сейчас зубы в порошок сотрет. Пытается что-то сказать, но его голос тонет в новой волне гвалта, и он оставляет попытки достучаться до разума жаждущей хлеба и зрелищ толпе, рявкает вместо этого:

– А ну все заткнулись!

Решил повторить трюк старосты? Едва не прыскаю от смеха. Хотя трюк срабатывает, но тишина эта чем-то напоминает звук затвора перед выстрелом.

– Воровка она и есть воровка! – разоряется хамка с новыми силами, – как прикажете спать рядом с такими? Под матрас все нажитое складывать?

– Да это рядом с вами спать опасно, – шиплю в ответ, и возвращаю ее слова, – сначала чужую лошадь присвоили, а дальше что? Деньги? Еду?

– Ну так и вали отседава! – тетка совсем взбесилась, раскраснелась и шагнула ко мне, уперев руки в грузные бока. И не лежи я беспомощно у ее ног, не стало бы так страшно.