Преломление. Обречённые выжить

Как только во Владик вернулись, я окончательно оклемался — побежал сразу в гастроном.

Фельдшерица в конце реабилитации напутствовала: «Больше ведра, Боря, не пей. А про бренди вообще забудь. Запах у него нечистый. И вообще, не наше это питьё. И запомни: для молодого и хрен — малина, а для старого бланманже — редька».

Быстренько добежал до ближайшего магазина. Вот здесь-то всё и началось. Только увидел надпись «Гастроном», так замутило, что не приведи господи. Гляжу на магазинчик, всем морякам известный, вижу название знакомое, а меня почему-то наизнанку выворачивает. Народ, естественно, стал внимание обращать. Милиционера позвали. Сержант, не разобравшись, в отделение хотел вести. Смотрит: вроде не пьяный, а блюю. Говорить ничего не могу, пальцем на вывеску показываю. Нутро так и выворачивает, будто вот-вот выпрыгнет. Сержант то на меня, то на гастроном посматривает. С опытом, видать, мужик: понимающе улыбнулся, отдал честь и удалился уставным шагом.

Короче, хотите верьте, хотите нет, но на спиртное с тех пор глядеть больше не мог. И так целых два года. Кругом все пьют, закусывают, а мне смотреть тошно. Ухожу к себе «Витязя в тигровой шкуре» читать. Занятная, я вам доложу, книжица. Будто сам я витязь, только без шкуры. Таскаю его с собой, никогда не расстаюсь.

В общем, время шло, а я всё никак оклематься не мог. О здоровье стал беспокоиться. Вдруг что-нибудь серьёзное. Обратился к терапевту. Доктор выслушал, прощупал, выспросил подробности. Посочувствовал. Анализы все, какие только есть на свете, велел сдать. Ничего не обнаружил. В итоге повёл к психиатру. Тот гипнозом пробовал воздействовать. Не скажу, что особенно помогло.

Правда, после гипноза на водку стал вроде нормально глядеть: гляжу — и не рвёт. Не то что раньше. Сдвиг какой-то произошёл. Однако выпить не решался. От одного запаха плохо становилось. Но смотреть на неё уже мо-о-ог! Мог смотреть на родимую. Однако коньяк и бренди организм начисто отвергал.

Первую рюмку родимой выпил только через три года. И, постепенно увеличивая и увеличивая дозу, стал себя к ней помаленьку приучать. Сознаюсь, плохо временами было. Тяжело шла. Но от своего не отступал. Результат сказался не сразу, но закреплялся с каждым месяцем. Через пять лет мог смело и компанию поддержать.

У всех от сердца отлегло. А то думали, не поправится Боря. Жена прямо на цирлах ходила, лишь бы не сглазить. И только на седьмой! — Боря многозначительно поднял кривой указательный палец и затряс им над своей всклокоченной головой, — на седьмой год только вошёл в кондицию. И вот сейчас, сами видите, полный порядок. Всё пропьём, но флот не опозорим. — И он, приложив руку к своей любимой книге «Витязь в тигровой шкуре», которая была для него как Библия для верующего, процитировал:

Разве муж достоин чести, коль он бед не поборол? Неприлично от несчастий убегать в соседний дол!

— А что с доктором в итоге стало? — забеспокоился один из слушателей.

— С каким доктором? — не понял Боря.

— Ну с тем, с которым спирт пили и «Фундадором» усугубляли.

— А-а-а, с доктором, — затянул рассказчик, — с доктором всё нормально. Спустя некоторое время я случайно во Владике его встретил. Пытался угостить меня коньяком, но я больше тогда на боржоми налегал. Он как рюмку очередную выпьет, так руку мне жмёт, другую выпьет — и опять жмёт. И так всю дорогу, пока бутылку не осушил. Никак я понять не мог, в чём дело. И только под конец доктор признался: «Помнишь нашу последнюю встречу, когда ты меня “Фундадором” потчевал? Я тогда сразу дунул к своей невесте. К брату-водолазу, как обычно, уже не сворачивал. От недопития, видать, раньше путал квартиры. Так представь — двойня у меня в итоге родилась. Мальчик и девочка. Мальчика, что характерно, хотел Фундадором назвать. Условие невесте поставил: или Фундадор, или не женюсь. Спорили-рядили, сошлись на Фёдоре. Всё-таки чем-то с Фундадором созвучно».

А на прощание признался: «Подарок твой из Гонконга оказался символичным. Помнишь? Будто в воду глядел ты. На нём ведь знаки инь и ян, два начала — тёмное женское и светлое мужское. Вот! А у меня как раз так и получилось: девочка инь и мальчик ян. Как в аптеке».

Primus inter pares

— Наш первый помощник Примус, или, другими словами, помощник капитана по политической части, любил до безумия проводить учебные тревоги. Это и в уставе записано, и по расписанию положено для поддержания готовности экипажа в форс-мажорных обстоятельствах. Неважно, какая была тревога — химическая или радиоактивная, по борьбе ли с огнём или с водой, всегда Примус был впереди всех. Обычно сам объявлял тревогу по трансляции и сам бежал туда, где, по его же словам, должен быть очаг возгорания или, не дай бог, пробоина в борту. Первым «пробоину» и заделывал или тушил из брандспойта «очаг».