Премия Дарвина

На стене напротив Питбуля обнаружился огромный цветной указатель. Кафетерий, камера хранения и процедурные были налево, аптека и лифты – направо. Обрадованный Питбуль собрался уже рвануть к лифтам, но тут взгляд его наткнулся на огромное пластиковое ведро на колесиках, и вставленную в него швабру. Пашка расплылся в улыбке, воровато оглянулся на дверь туалета, ухватил швабру и покатил ведро перед собой.

Когда он вошел в лифт, зеркало отразило старую женщину в рабочем комбинезоне, вооруженную шваброй и ведром. Идеальная маскировка в стане врага, подумал Питбуль, и визит в больницу мгновенно превратился в опасный разведывательный квест.

На четвертом этаже было тихо. В длинный коридор выходило множество дверей. Питбуль осторожно двинулся вдоль коридора, приоткрывая двери палат. За первой дверью смотрели какую-то киношку на большой громкости несколько разновозрастных мужиков. За второй тоже обнаружилась мужская палата – только здесь все спали, а один из больных, грузный лысый дядька, читал книгу. Дядька глянул вопросительно на Питбуля, но тот уже прикрыл дверь и ретировался.

Третья и четвертая по счету палаты тоже оказались мужскими. Питбуль тихонько чертыхнулся – чтобы добраться до следующей двери, нужно было миновать пост дежурной по этажу. Или как он тут называется, длинный высокий стол, за которым виднеется голова в белой шапочке и марлевой повязке. Почти на цыпочках, Питбуль осторожно прошествовал мимо, воображая, что на нем броня невидимости – и, на удивление, голова равнодушно глянула на Питбуля и склонилась обратно к каким-то карточкам.

Питбуль, обрадованный, взялся за ручку следующей двери – но тут она распахнулась сама, и на пороге палаты показалась строгая дама в теплой пижаме, похожая на его школьную географичку. К сожалению, дама оказалась копией географички не только внешне.

– Неужели! И года на прошло! – воскликнула она, увидев Питбуля, словно тот явился после недельного прогула. – А я уже хотела жаловаться главврачу. Прошу!

И дама требовательно распахнула дверь. Питбуль шагнул внутрь. В палате было занято три койки из пяти, и, как назло, его бабки ни на одной из них не оказалось.

– Да не сюда, господи! – ухватила его за руку «географичка». – В туалет!

И она открыла дверь туалета. Питбуль непонимающе окинул взглядом унылый белый кафель, синюю раковину, приткнувшийся в углу унитаз.

– По-вашему, это нормально? – поинтересовалась «географичка».

Питбуль молчал.

– Немая, что ли? Полы! Вы видите, какая грязь?

Полы, как полы. Питбуль пожал плечами. «Географичка», видимо, ожидала от него другой реакции.

– Вы мне тут плечами не жмите! Мойте!

Питбуль закатил глаза. Видимо, на пути поисков Ба ему придется обойти несколько мелких больничных боссов.

Питбуль вынул из ведра швабру, шваркнул ее на кафельный пол, провез тряпку туда-сюда.

– Господи, вы видели? – возопила «географичка». – Она еще и моет спустя рукава! Понабрали пенсионеров на полставки. Дайте сюда!

Питбуль с легкостью отдал воинственной даме швабру, и та принялась остервенело скоблить углы туалета. И пока она там, пыхтя и чертыхаясь, вымывала одну ей видимую грязь, Питбуль осторожно попятился, вышел из палаты и прикрыл дверь. И шмыгнул в соседнюю.

Бинго! На ближайшей к двери кровати лежала бабуля.

– Здрасьте, – на всякий случай, сказал Питбуль. Снял с плеча пакет с провизией и присел на край кровати. В палате, кроме Ба, лежали еще четыре престарелых пациентки, каждая из которых была… в принципе, сейчас все они были одного возраста. Одной ногой в «Сортировочной».

На Питбуля никто не глянул. Он вынул мандарины, положил их на тумбочку. Пристроил сверху булку. Несмотря на шуршание пакета, Ба не проснулась. Питбуль наклонился над бабкой, прислушался – дышит? Уж больно тихой была ее фигура, накрытая одеялом.

– Да спит она, не тревожь. Ей снотворное дали. Подружка, что ли? – проскрипела морщинистая тень справа.

– Типа того. Соседка. По этажу.

– Странно, что тебя после ужина пустили.

– А я тут… работаю, – сказал Питбуль. – Уборщицей.

Тень кивнула.

– Как она себя чувствует? – поинтересовался Пашка.

– Да кто ж ее знает? Ее утром из реанимации привезли. Спит все время, или плачет. У ей внук убился, идиот. Из окна, что ли, шваркнулся. Был – и нету пацана.

Питбуль хмуро кивнул. Есть пацан. Только в не совсем кондиционном виде.

– А что врачи говорят? Когда она выздоровеет?

– Да что я тебе, справочная? Приди завтра да узнай.

Питбуль и сам не знал, чем он будет занят завтра, но кивнул.

– Слушай! – оживилась тень. – А ты, раз тут работаешь, можешь, подсобишь? Я не могу, ноги как ватные! А медсестричка днем обещала выплеснуть, да пропала, едрит её налево.

И тень ткнула пальцем куда-то под свою кровать.

Питбуль нагнулся – под кроватью стояла странная изогнутая металлическая посудина. Он присел, осторожно потянул посудину на себя – внутри плескалась какая-то жидкость. В нос Питбулю ударил резкий сладковатый запах застарелой мочи.

– Ну, уж не розами пахнет, – увидев гримасу на его лице, хмыкнула тень.