Преображающие встречи с Раманой Махарши

Однажды, когда я спросил его о проблеме брахмачарьи (безбрачия), Бхагаван ответил: «Жить и действовать в Брахмане – вот настоящая брахмачарья. Воздержание, конечно, очень полезно и необходимо для достижения этой цели. Но пока отождествляешь себя с телом, не сможешь избегать сексуальных мыслей и отвлечений. Только когда понимаешь, что ты – бесформенное чистое сознание, половое различение навсегда исчезает. Это – брахмачарья, непринужденная и естественная».

Я также спрашивал его о природе духовного сердца.

«Когда Вы впервые обнаружили, что сердце находится справа? Вы обнаружили это еще в Мадурае?»

«Да, – ответил Бхагаван, – это стало ясно тогда. Но не беспокойся о центре в физическом теле, хотя нам и приходится его принять, чтобы объяснить функционирование человека. Пусть твое внимание вместо этого будет на источнике сознания в тебе самом. Лишь после возникновения „я“-мысли, после того, как она идентифицирует себя с телом, возникает проблема центра. Ты должен пойти к самому источнику „я“-мысли, где нет никакого ограничения „я“-мысли и никаких проблем».

Одному преданному, который считал, что этот метод приведет к разрушению ума, и, следовательно, чувствовал, что самореализация означает, что он перестанет существовать, Бхагаван однажды отметил: «Многие боятся, что с разрушением ума они сами перестанут существовать. Но манонасы (разрушения ума) нечего бояться. То, что мы теперь воспринимаем как ум, – это всего лишь комбинация раджаса и тамаса. С их устранением ум становится чистым. Такой ум – это твоя собственная сварупа (истинная природа). Действия того, чей ум был очищен вниманием к Атману, продолжат осуществляться. Он даже будет делать работу, по-видимому, с еще большим вниманием и участием. Тем не менее, он не подвергается воздействию и всегда остается в блаженстве недвойственной благодати».

Спустя четыре месяца после моего прибытия на Аруначалу, туда приехали мои родители – получить даршан Бхагавана и забрать меня домой. Они не преуспели в своем последнем намерении, но все-таки получили утешение от Бхагавана перед отъездом. Он спросил их, возможно ли отвлечь от пути такого человека, как я, преданного ему всем сердцем и душой.

Бхагаван сказал моим родителям, что с их стороны было бы правильно отговаривать меня от неверного пути, но, добавил он: «Раз путь, выбранный им, хорош по своей сути, вам не следует волноваться о том, что с ним случится».

Мой отец был кузеном Бхагавана. Хотя он был на четыре или пять лет его старше, он очень хорошо знал его как Венкатараману в те дни, когда тот еще не уехал из дома в Тируваннамалай. Во время этого первого посещения он уже слышал от других о духовном величии Бхагавана и также ознакомился с его учением по «Шри Рамана Гите». Однако он не знал, какова будет его реакция при встрече с ним. Он решил пойти к Бхагавану с открытым умом и посмотреть сам, что тот из себя представляет. В момент, когда он увидел Бхагавана в каменном мантапаме через дорогу от Шри Раманашрама, его потрясло чувство настоящего благоговения.

Он упал на колени в почитании, со словами: «В том, кого я вижу перед собой, нет ничего от того Венкатараманы, которого я когда-то хорошо знал!»

Бхагаван ответил с улыбкой: «Тот человек давным-давно навсегда исчез».

Потом мой отец объяснил, что не навещал Бхагавана прежде, потому что чувствовал, что не развил достаточного бесстрастия и непривязанности, чтобы приблизиться к такому великому мудрецу.

Бхагаван ответил: «Вот как? Ты как будто одержим заблуждением, что достигнешь этого в далеком будущем. Если ты признаешь свою истинную природу, Атман, то к чему она может быть привязана? Бесстрастие – наша истинная природа».

Поскольку здания ашрама ремонтировались, Бхагаван жил в большом каменном мантапаме через дорогу от ашрама. Туда преданные приходили к нему на даршан, но во время еды все перемещались обратно через дорогу и обедали под тенью огромного дерева манго, растущего на территории ашрама. Воду из ашрамского источника держали в больших горшках под этим деревом, так как это было самое прохладное место в окрестности. Во время еды мы наслаждались тенью дерева и милостью Бхагавана, подобно прохладному бризу рассеивающей наши сомнения.

Бхагаван посоветовал мне заниматься беспрерывной джапой, днем и ночью, кроме часов сна. Он также поощрял меня изучать его работы. Впоследствии я изучал «Шри Рамана Гиту» в его присутствии, упиваясь сутью каждого ее стиха. Кроме того, мне посчастливилось слушать, как Бхагаван разъясняет значение своих гимнов Аруначале. Это происходило в очень неформальной атмосфере. Во время его утренних и вечерних прогулок я следовал за ним и слушал, как он подробно разъясняет значение каждого вдохновенного стиха.