Преображение мира. История XIX столетия. Том I. Общества в пространстве и времени

Второй метод городского планирования носит отпечаток немецкого авторства. В Германии слились воедино наличие определенных традиций и традиционно сильная позиция локальных администраций. Несколько запоздалое по сравнению с Великобританией и некоторыми другими регионами Западной Европы начало индустриализации в Германии позволило увидеть проблемы быстрорастущих городов того времени и своевременно начать поиск их решения. Немецкую модель городского планирования в большей степени интересовало развитие периферии, чем грандиозное преобразование центральных районов. По сути, в центре градостроительных задач в Германии лежало планирование расширения городов. Оно началось в середине 1870‑х годов и превратилось во всеобъемлющее планирование в начале 90‑х годов XIX века[1215]. На рубеже XIX и XX веков Германия была передовой страной в области упорядоченной городской экспансии и комплексного подхода к планированию коммунального развития. При планировке больших городов учитывались и социальное пространство, и транспортные потоки, и эстетика городского ансамбля, и интересы собственников недвижимости[1216]. Другими словами, в дополнение к проектирующему градостроительству и в согласии с ним в Германии достаточно рано заявили о себе принципы регулирующего планирования.

В отличие от французской и немецкой особая модель развития городов в Великобритании так и не сформировалась, если не считать таковой передовую инициативу по обеспечению санитарной гигиены города. После Великого пожара 1666 года Лондон был восстановлен достаточно консервативно, а вслед за строительством в 1820‑х годах Риджент-стрит, связавшей дворец Принца-регента (Чарлтон-хауз) с Риджентс-парком на севере Лондона, других попыток радикально вмешаться в городское пространство не последовало. Риджент-стрит стала первой новой главной улицей, которая после столетий нереализованных проектов была проложена через плотно населенный центр этого европейского города.

В Лондоне было многое построено и перестроено, но больших проектов в стиле барона Османа в Париже здесь не реализовалось. Для того чтобы найти пример энергичного вмешательства в городское развитие, необходимо переместиться из столицы дальше, на территории Британской империи. В Индии незадолго до Первой мировой войны началось строительство новой столицы. Реализация этого проекта затянулась до 1930‑х годов. Поэтому, а также за счет модернистского импульса, который был приоритетным по сравнению с декором в восточном духе, этот градостроительный проект в любом случае выходит за рамки XIX века. Тем не менее проект нес на себе печать довоенного времени, когда колониальное господство все еще казалось нерушимым, а строительство города олицетворяло имперскую политическую волю и готовность финансировать этот проект (точнее: финансировать за счет налогоплательщиков). В Нью-Дели архитекторы Эдвин Лаченс и Герберт Бейкер сумели реализовать свое видение города с помощью больших проектных бюро и индийской рабочей силы, численность которой достигала одновременно 30 тысяч человек. Для такого масштабного проекта не имелось условий ни в самой Англии, ни где-либо еще в Британской империи. То, что было создано в Нью-Дели, оказалось в итоге не столько функциональным, построенным для жизни людей городом, сколько репрезентативным ансамблем. Но все-таки это был город, в котором имперская эстетика не выглядела так хвастливо и топорно, как в Ханое 1880‑х годов или на откровенно вульгарных планах Берлина, столицы «Великого Германского рейха» Альберта Шпеера немного позже. Дворец вице-короля (Viceroy’s House), здания администрации, представительства крупных княжеств, архив, сады, фонтаны и авеню должны были образовывать гармоничный ансамбль.