Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

Не все случаи образования национальных государств в XIX веке можно отнести к одному из этих трех путей. Некоторые из наиболее впечатляющих историй остались единственными в своем роде и не имеют аналогов. Две страны в Азии никогда не являлись частью больших империй и потому могли преобразовать себя так же, как Западная Европа, – самостоятельно и не расходуя силы на антиимперское сопротивление: это Япония и Сиам. Обе страны всегда (в случае с Сиамом с середины XVIII века) оставались внешнеполитически самостоятельными, никогда не являясь европейскими колониями. Могли ли они считаться «новыми национальными государствами» в смысле получения внешнего суверенитета, остается под вопросом. Хотя и той и другой не пришлось бороться против иностранного господства, они проводили реформы под значительным неформальным давлением, которое на них оказывали западные державы, и прежде всего Великобритания, Франция и США. Импульсом к реформам в обоих случаях стало стремление сохранить жизнь собственному обществу и собственной династии в мире, в котором западное вмешательство во внутренние дела незападных государств казалось само собой разумеющимся. К 1900 году Япония была одним из наиболее интегрированных национальных государств мира: с централизованной унитарной системой правления, почти не уступавшей по своей жесткости Франции; с региональными учреждениями, которые были лишь проводниками инструкций центрального правительства; с хорошо функционирующим внутренним рынком и крайне высокой культурной однородностью, так как, кроме коренных айнов на крайнем севере, в Японии не было этнических или языковых меньшинств и религиозных или даже конфессиональных конфликтов, от которых страдали европейские страны в XIX веке. Это компактное однообразие было результатом всеобъемлющего процесса реформ, которые начались в 1868 году и которые называют Реставрацией Мэйдзи или Обновлением Мэйдзи. Это один из самых примечательных случаев нациестроительства во всем XIX веке, в определенном смысле более драматичный, чем развитие Германии.

Однако этот процесс не был связан с территориальным расширением. До 1894 года Япония не выходила за пределы своего архипелага, если не принимать во внимание неудачную морскую экспедицию к китайскому острову Тайвань в 1874 году. До 1854 года Япония вследствие своей самоизоляции с 1630‑х годов практически не проводила «внешней политики» в традиционном смысле. Она поддерживала дипломатические отношения с Кореей, но не с Китаем, и с единственной европейской страной – Нидерландами (присутствие которых в Юго-Восточной и Восточной Азии из всех европейских держав в XVII веке было наиболее заметным). Не из‑за недостатка фактического суверенитета: если бы Япония хотела стать игроком в мире раннего Нового времени, она, без сомнения, была бы, как Китай, признана всеми вплоть до Европы суверенным действующим лицом. Внешнее образование национального государства означает в случае с Японией, что страна после своего «открытия» в начале 1850‑х годов начала постепенно искать место на международной арене. Внутри Японии до Реставрации Мэйдзи в принципе сохранялся порядок, созданный в общих чертах на рубеже XVI–XVII веков военными местными князьями, такими как Хидэёси Тоётоми и прежде всего Токугава Иэясу. Этот порядок закрепился благодаря разумной политике к концу XVII века, став политической системой с самой высокой степенью интеграции, достигнутой в Японии за все время. Территориальный аспект этого порядка нелегко понять и осмыслить, применяя европейские категории. Страна была разделена примерно на двести пятьдесят княжеств-поместий (хан), во главе каждого из которых стояли князья-даймё. Даймё не были полностью самостоятельными территориальными властителями. В принципе они управляли своими областями автономно, но состояли в феодальной зависимости от самой могущественной из княжеских династий, Токугава, которой управлял сёгун. Формальной легитимностью обладал полностью лишенный власти императорский двор в Киото, тогда как сёгун в Эдо (позже – город Токио) был мирской фигурой без сакральных функций и ауры господства. Он не мог опираться на теории божественной благодати или «мандата с небес». Даймё не были организованы как сословие. Не существовало сословного парламента, на котором даймё могли бы вместе составить противовес сюзерену. Эта система, которая поначалу кажется сильно раздробленной и напоминает лоскутный ковер Центральной Европы в эпоху Священной Римской империи и, все еще, при Германском союзе, была внедрена по всей Японии благодаря обязанности даймё через определенные промежутки времени проживать при дворе сёгуна в Эдо. Эта ротационная система внесла также значительный вклад в расцвет городов и городской торговли, особенно в Эдо. Развитие национального рынка шагнуло далеко вперед уже в XVIII веке. Функциональный эквивалент Германского таможенного союза существовал в Японии уже в раннее Новое время.