Преодоление

И так понимали они все: военачальники его войска, тот же Гонсевский или Новодворский.

В это время в лагерь Владислава пришёл отряд Опалинского из Козельска. И наконец-то стал подходить, разрозненно, ротами, полк Мартина Казановского с турецкой границы.

И на совете у королевича попросили Казановского рассказать, как обстоит ситуация на турецкой границе.

– Жолкевский подписал с турками мирный договор, – хмуро сообщил тот.

Даже здесь, далеко от Варшавы, по войску расползся слух о заключении крайне не выгодного для Польши мирного договора. И все были возмущены этим поступком Жолкевского: в войске особенно, здесь, под Можайском, где одна неудача следовала за другой…

На следующий день, выбрав время, Ходкевич сам осмотрел, объехав, крепостные сооружения Борисова городища, которые им предстояло брать.

Ров вокруг крепости оказался широким и глубоким.

К этому, подумал он, следует прибавить и гарнизон в две тысячи человек.

– Крепкий орешек! – согласился с ним командир роты тяжёлых гусар Константин Плихта, когда он раздумчиво сказал, что не так просто взять эту крепость.

Крепость Борисово городище была построена основательно, из дикого камня. Стояла она на левом берегу небольшой речки Протва.

– Что это они, русские, построили-то её не из дубовых брусьев? – стал издеваться Мартин Казановский над этой причудой русских, бросая злые взгляды на Ходкевича.

Он, поляк Мартин Казановский, не переносил литовца Ходкевича, завидовал его таланту, его военным успехам, славе и порой делал что-нибудь наперекор тому.

Рядом с крепостью стояла церковь, тоже каменная. Что для захолустного края было необычно. И вокруг неё тоже были вал и глубокий ров.

И они дивились, зачем это нужно было для церкви: места упокоения, рядом с кладбищем, с двумя десятками покосившихся могильных крестов. Но они не знали, что из этой церкви в крепость вёл подземный ход. Поэтому-то строители укрепили и её.

Вечером этого же дня полковые военачальники собрались в палатке у королевича. Прошло совещание, и бурно.

В конце его они, Ходкевич и Казановский, повздорили, не соглашаясь друг с другом в том, штурмовать или не штурмовать крепость.

Ходкевич настаивал на этом. Казановский был против.

После совета они вышли из палатки королевича и пошли к лошадям. Ходкевич, злой оттого, что Казановский, войдя со своим полком в его войско, не хотел подчиняться ему, напомнил ему ещё раз, уже здесь, что он должен завтра штурмовать крепость со стороны реки.

– Как – знаешь сам! – упредил он его вопрос.

– Я не поведу своих людей на верную гибель! – жёстко отрезал Казановский. – Своих можешь посылать!

– Поведёшь, ещё как поведёшь! И сам побежишь! – громко процедил Ходкевич, вцепившись острым взглядом в квадратную физиономию польского полковника.

Препираясь, они подошли к лошадям, которых держали под уздцы их пахолики.

Ходкевич сел на коня.

Казановский, стараясь не терять присутствия духа, вставил ногу в стремя, ловко взлетел в седло.

– Нет, пан гетман! – иронически окинул он его, рослого, сильного. – Не поведу!..

У Ходкевича из спазмами сдавленного горла вырвался хрип. Как у озверевшего быка. В следующую секунду в воздухе мелькнула его гетманская булава с блестевшими вкраплениями драгоценных камней, выхваченная им непроизвольным порывом из-за пояса, где постоянно висела.

И с головы Казановского слетела его полковничья шапка, сбитая булавой. Чуть ниже, чуть неосмотрительнее удар – и она бы раскроила ему голову…

Но в последнюю секунду ангел-хранитель отвёл руку гетмана.

Конь Казановского испуганно шарахнулся в сторону и унёс полковника прочь, без шапки, с развевающейся копной рыжих волос.

На этом совете Ходкевич отдал ещё приказ Варфоломею Новодворскому: высадить ворота крепости петардой.

– Это, пан Варфоломей, поручается вам и вашей команде!

– Слушаюсь, пан гетман! – козырнул исполнительный кавалер Мальтийского ордена.

Но он разочаровал всех, когда увидел, что ров настолько широкий и глубокий, что его никак не преодолеть, тем более незаметно, и не высадить петардой ворота. А толстые каменные стены крепости не оставляли никаких надежд на их разрушение из пушек.

Ходкевичу же, обозлённому ещё и от этого, казалось, что против него восстало всё.

– Штурмовать жолнерам, пехоте! – приказал он. – Лестницы в руки и на штурм! Завалить ров лесом! Поделать щиты! Пушкарям стрелять по стенам, по зубцам! Чтобы там не смели поднять и головы!..

Два раза бросал он свои силы на штурм этой маленькой, но удивительно стойкой крепости. И два раза они отходили назад, неся потери.

Больше штурмовать не стали. Попытались было обманом вызвать гарнизон из крепости. Но там на это не реагировали.

* * *

Вот в это-то время и получил Дмитрий Черкасский указ государя идти на помощь Можайску. Уже более полугода, с декабря месяца, он стоял с вверенным ему полком на Волоке Ламском. И тоже без дела.

А тут, как снег на голову, гонец из Разрядного приказа. Вручив ему указ государя, тот ускакал назад в Москву.