Преодоление

Князь Дмитрий сразу же собрал на совет своих ближних: второго воеводу – князя Василия Ахамашукова-Черкасского, своего двоюродного брата, полковых голов, дьяка Ваську Яковлева.

– Читай! – велел он дьяку.

Васька, молодой и рябой, ужасный грамотей, взяв указ, помусолил его пальцами, развернул слипшийся листок.

Он зачитал указ. В нём предписывалось Черкасскому срочно сниматься с лагеря и идти на Рузу, на помощь Можайску, князю Лыкову. Одновременно с этим и Пожарский получил в Калуге приказ из Москвы: выдвинуться к Боровску, связать там находящиеся полки гетмана. А уже оттуда, договорившись с Черкасским, совместно оказать помощь Можайску, тому же Лыкову…

Последний день июля. Жарища. Давно не было такого пекла.

Борис Лыков, страдающий от бессонницы, что мучила его последние дни, с утра был не в духе. Только что ему донесли дозоры, что Ходкевич снялся с лагеря, под Борисовым городком, неизвестно для чего простояв там три недели: не то давал войску отдохнуть, не то решил запугать их, в Можайске. И вот теперь он, гетман, двинулся в их сторону, в сторону Можайска. От Борисова городка до Можайска всего каких-то два десятка вёрст. И Ходкевич может быть под стенами крепости уже к вечеру этого дня.

И князь Борис, морщась от боли, что стреляла в голову при малейшем усилии, с трудом взобрался на крепостную башню. За ним взобрался туда и его поручик. Башня эта стояла как раз в той стороне, глядела на запад, откуда следовало ожидать Ходкевича. И с неё открывался вид на ближайшие окрестности.

Он стал осматриваться, стараясь определить, где встанет лагерем гетман.

За его спиной, внизу башни, заскрипели ступеньки лестницы. Там кто-то поднимался по ней. Вот кто-то запыхтел за его спиной. И князь Борис понял, что это тоже, как и он, уже немолодой. Он обернулся назад. И в этот момент там, в люке, ведущем на нижний ярус башни, показалась голова Валуева. Тот, тяжело сопя, вылез из люка, подошёл к нему.

Они поздоровались, так как с утра ещё не виделись.

– Ну что, Григорий, откуда ожидать гетмана? – спросил он Валуева, своего помощника, второго воеводу.

Валуев за последние семь лет, со времени осады Кремля Пожарским, здорово поседел. Стар он уже стал. Чувствовал он это и сам… Окинув взглядом всё вокруг, он задумался.

– Вон там он встанет! – уверенно показал Валуев в сторону того же хвойного леса, к которому присматривался и князь Борис.

– Да, – согласился Лыков. – Вот туда-то мы и пошлём засаду. Давай, Григорий, наряжай людей! – заторопился он. – Вот-вот, может быть, к вечеру, подойдёт гетман!

Он засуетился, странно, для него, для сдержанного, и побежал вниз по лестнице с башни. Только барабанной дробью прошлись по ступенькам каблуки.

В этот же день, ближе к вечеру, под городом появились первые сотни гусар и пятигорцев. Сытые кони, большие кресты на ярких попонах, белоснежные крылья за спиной у гусар… Как у ангелов…

Князь Борис снова поднялся с поручиком на ту же башню, чтобы можно было обозревать всё поле предстоящего боя и вовремя заметить опасность, если появятся откуда-нибудь новые сотни неприятеля.

Валуев же был где-то внизу: там, у городских ворот, а может быть, ушёл в свой полк. Тот стоял на посаде, подле рогаток, что торчали на валу позади глубокого рва. Ему, Григорию, предстояло идти в бой на гусар, если те пойдут на город.

Князь Борис не заметил даже, как открылись ворота и Валуев оказался в своём полку, у Земляного вала. Ворота сразу же захлопнулись за ним и его сотниками. И там, у Земляного вала, пропела труба, собирая вокруг Валуева его ратников. А вот упал широкий подъёмный мост, открывая путь через глубокий ров… Ещё минута – и застучали по доскам моста копыта коней. И всадники понеслись туда, на простирающееся за рвом поле… И вот пошли они навстречу друг другу…

Князь Борис сжал зубы, ожидая дальнейшего. Он знал по своему опыту, как всё там напряжено, как всё сплелось: жизнь, ненависть и страх, смерть, отвага тоже и дух, окрыляющий сознание в такие вот мгновения… И озарялось что-то, и тут же выливалась в бессмысленность происходящего…

Ещё, ещё донёсся гул и что-то непонятное оттуда… И вот столкнулись обе лавины. И скрежет стали, ржание коней покатились по окрестности… А вот доносит ветер задиристые вскрики боевого рожка…

Князь Борис чуть не запрыгал на месте, как в горячке задвигал руками, словно там был и он сам. Он старался разглядеть там Валуева. Его коня, не такого, как у всех, приметного! Или рядом с ним знаменосца… А то и барабанщика… Но никак не мог распознать его. Вот, казалось, заметил знакомую фигуру вон в той кучке дерущихся, на которые развалились обе лавины… Но нет – снова не он!.. Уже не раз вспотел он, переживая за своих…

Вот вскрикнула там радостно труба. Уж точно где-то близко от Валуева. А ей ответили там казаки.

И князь Борис под этот клич бросился бежать с башни, чтобы первым встретить у ворот своих. Выехав на коне к подъёмному мосту через ров, он увидел Валуева. Они спешились, обнялись, как будто после долгой разлуки.

– Хорош, хорош! – похлопал он его по спине.