Преодоление

– Пошли на мост! – крикнул один из них, поднимая пленных. – Шагом, шагом!.. Не бежать! Только шагом!..

Колонна направилась к одному из мостов. Гусары, едущие верхом впереди возка Филарета, остановились у моста и, расступившись в стороны, открыли путь на мост. Возок медленно вкатился на деревянные мостки и покатил на другой берег, к своим. За ним пошли остальные русские пленные.

В это же время со стороны русских, по другому мосту, пошла колонна пленных поляков.

Фёдор Никитич переехал мост. За ним перешли мост и остальные пленные. Здесь, на берегу, их уже ожидала большая группа встречавших: впереди стояли бояре и духовенство, за ними выстроились дворяне, а далее отряд конных стрельцов.

Фёдор Никитич вышел из возка. Навстречу ему шагнул Фёдор Шереметев, поклонился ему.

– Божию милостью великий государь царь и великий князь Михаил Фёдорович, – начал Шереметев, – всея Русии самодержец, Владимирский, Московский, Новгородский и иных многих государств государь и обладатель, и мать царя инокиня Марфа, шлют поклоны митрополиту Ростовскому Филарету, отцу и мужу своему!

Фёдор Никитич кивнул головой, устало улыбнулся:

– Здоров ли великий государь Михаил Фёдорович и мать его – инокиня Марфа!

– Божией милостью здоровы и великий князь, и его матушка!

Шереметев отступил в сторону, пропуская вперёд Мезецкого.

Князь Данило приветствовал митрополита от имени бояр, всего государства, всех людей московских.

– Благословляю Господом Богом вас и государство Российское! – ответил Фёдор Никитич…

Освобождённых из плена посадили в повозки и их под охраной конных стрельцов повезли в стан, который находился вдали от речки. Там стояли шатры, были разбиты палатки, огороженные телегами, вокруг стана были выставлены усиленные караулы.

Солнце уже скатилось к горизонту.

В шатре митрополита собрались встречавшие его бояре и князья, духовные. Восхваляя Бога и царя, они подняли чаши за освобождение Филарета.

После этого всех освобождённых перевезли в другой лагерь, дальше в глубь страны, опасаясь провокаций с польской стороны.

На другой день, утром, Фёдор Никитич велел послать от себя жалованье польским людям, сопровождавшим в последние дни их, пленных, до границы и участвующих в обмене. Телегу, груженную дарами митрополита – баранами, курицами, вином, мёдом и калачами – отправили к месту размены. И она, прогрохотав по деревянному мосту, по которому ещё вчера пленные русские шли на свободу, скрылась за буграми, возвышающимися на другом берегу Поляновки.

Колонна же русских, снявшись со стана, двинулась по Можайской дороге к Москве. На всем пути до столицы по всем городам и сёлам, через которые она проходила, митрополита встречали с хлебом-солью. А впереди колонны летела молва, что из польского плена возвращается митрополит Филарет Романов, отец государя Михаила. И молвой же разносилось, что, дескать, в столицу едет новый патриарх Русской церкви…

В Можайске Дмитрий Пожарский и Григорий Волконский, с духовными, встретив митрополита, присоединились к колонне.

Наконец процессия приблизилась к речке Пресне. Там собралась огромная толпа московского народа… И когда показался возок митрополита, в толпе закричали:

– Едут, едут!

А впереди неё, толпы, стоял юный царь, нервно сжимая в правой руке скипетр. И тут же была его свита… С бледным лицом, щуплый телом юный царь стоял прямо, стараясь с достоинством держать на голове шапку Мономаха. Парчовые одежды на нём, расшитые жемчугом и камнями, казались тяжёлыми – от волнения и от жары в этот знойный летний полдень.

Не доезжая до царской свиты, возок митрополита остановился. Фёдор Никитич вышел из возка и пошёл навстречу царю, своему сыну… Подойдя ближе, он остановился напротив него. Юный царь низко поклонился в ноги ему, своему отцу… Выпрямился… В глазах у него стояли слёзы. У Филарета же затуманился взгляд, к горлу подкатил комок при виде сына, украшенного шапкой Мономаха, повзрослевшего, с огромной свитой. И он низко поклонился ему – своему сыну – поднял на него глаза. Не говоря ни слова, отец и сын стояли и со слезами взирали друг на друга… Затем они упали друг перед другом на колени… И так стояли долго…

На речку и толпы людей опустилась тишина…

Справившись с волнением, они, отец и сын, поднялись на ноги.

– Божию милостью мы, – дрожащим голосом начал свою речь юный царь, обращаясь к отцу, – великий государь царь и великий князь Михаил Фёдорович всея Русии самодержец, приветствуем его преосвященство митрополита Ростовского Филарета со счастливым возвращением на родину, в столицу Московского государства!..

Нескоро здесь всё успокоилось.

Но вот Фёдор Никитич снова поднялся в свой возок. Шереметев взял его коня под уздцы, и процессия во главе с царём, который пошёл пешком впереди возка, двинулась к Москве, которая встречала их колокольным звоном.

Глава 20 Крымские дела Григория Волконского

Вот в это время, когда всё уладилось в семействе государя, Волконский заглянул как-то в Посольский приказ по привычке.

Третьяков, встретив его, пригласил в свою палату, угостил водочкой.