Преодоление

Он был немного смущён этой встречей. Поэтому говорил не останавливаясь, старался оттянуть момент выяснения отношений. Что, вообще-то, должно было случиться рано или поздно. Без этого дальнейшее их общение было бы невозможно.

Волконский что-то нечленораздельно пробурчал, вроде того, что, слава богу, все здоровы, чего желает и ему, его семейным. Он был человеком, хорошо владеющим собой. К этому его приучила посольская служба. Уже через минуту после этой встречи с Пожарским он взял себя в руки.

– Ты, Дмитрий Михайлович, известен стал! – оживлённо, с чувством заговорил он. – На всю Россию! Вон как дело-то вышло! И уже на царство подбираешь кого надо!..

– Собором, собором «всей земли»! – отшутился князь Дмитрий. – Без собора сейчас никуда! Земская власть крепко стала!

– Земская?! – эхом отозвался Волконский.

– Да, да! Она самая!..

Волконский промолчал. Он не принимал земскую власть. Считал её ущербной. Без царя природного России не устоять. В этом он не сомневался. И его раздражал шум вокруг земской рати, что заняла Москву. И дело было не в Пожарском. Тому-то, похоже, она, земская власть, была как мать родная. Но вот для родовитых, поднявшихся до боярства, она была невыносима.

– И лучше бы стоять на том, что постановили раньше! – продолжил князь Дмитрий. – Не выбирать в государи никого из своих!

Вокруг них стали собираться кучкой дворяне, замелькали и боярские шапки. Все стали прислушиваться к их разговору.

– Почему же?! – воскликнул Пронский.

– Борис Годунов не был государским сыном?

– Да, не был, – согласился Пронский. – Ну и что?

– Василий Шуйский тоже ведь не был? – теперь уже, в свою очередь, спросил его князь Дмитрий.

– Да, не был, – согласился и с этим Пронский.

– И что из того получилось?! – спросил князь Дмитрий окружающих дворян, подталкивая их на размышления.

Он посмотрел на Волконского. Тот же смотрел на него. Ожидал, что он скажет дальше.

– А вот и то! Борис не был – с него всё и началось! А при Шуйском ещё сильнее разошлась Смута! Всю землю захлестнула!

– А при Димитрии! – подал реплику Морозов.

– Да какой он государь! Вор он!.. По-воровски и закончил!..

Сказано это было Пожарским резко. Но никто не возразил ему ничего на это. Хотя многие из тех, что собрались сейчас вокруг него, принимали в своё время Димитрия за государя. В том числе и он сам, князь Дмитрий.

– И держаться надо шведского королевича! – заключил он. – Как было решено ещё в Ярославле!.. Без государского сына нам не устоять!

Волконский молча покивал головой, соглашаясь с ним. Он, князь Григорий, просидев в Кремле последний год в осаде, так и не поколебался в своём мнении насчёт государя. Для него было всё равно, кто будет государём: Владислав или шведский королевич. У него уже не раз были разговоры об этом с теми же Фёдором Шереметевым и Ромодановским. И все они пришли к одному и тому же: на Москве должен быть государский сын. Природный государь… И в этом он сходился с Пожарским. Отличие было только в том, что Пожарский не мог даже представить Владислава царём на Москве после того, что сделали поляки с Москвой, с государством…

Толпа вокруг них стала расти. Затем она распалась. Заспорили мелкими кучками. Схватились в споре по двое, по трое…

Князь Дмитрий, увидев споривших, разделившихся кучками, подумал, что снова всё пошло в раздор.

Но все быстро успокоились, когда их пригласили в Грановитую палату.

* * *

Несколько дней прошли у Пожарского и Трубецкого в советах с воеводами и атаманами. Без них, без атаманов, своих приближённых, Трубецкой ничего не решал. Пожарский не удивлялся этому. О Трубецком ходили всякие слухи: что над ним, мол, верховодил тот же Заруцкий. Не уважал его и Ляпунов. А сейчас он оказался под каблуком у своих же атаманов. Но с Трубецким, несмотря на это, считаться приходилось. За ним шли казаки, атаманы. Их было много. Хотя они-то, казаки, больше всего беспокоили Пожарского, когда он задумывался об избрании государя. И он уже не раз говорил с тем же Кузьмой о том, как бы уменьшить влияние казаков на это дело. Опасался он их. Уж больно много их собралось в Москве. С ним, с Кузьмой же, он находил понимание в этом.

– На том стоим, как было решено «всей землёй» в Ярославле! – говорил уже не раз он в присутствии Кузьмы.

И тот соглашался с ним.

И так проходил день за днём их будничной приказной жизни по устройству государства.

– Дмитрий Михайлович, тут из Новгорода прибыл посланец. Всё с тем же, – сообщил как-то Кузьма.

Сказано было это со смыслом: они давно ожидали от новгородцев сообщения о королевиче Карле Филиппе.

– Давай, принимаем его немедленно! – забеспокоился Пожарский. – Ты что молчал-то об этом? Ну, Кузьма, ты даёшь!.. Надо позвать и Трубецкого! Дело общее! Земское!

Кузьма распорядился. К Трубецкому послали гонца. Но тот отказался ехать к Пожарскому. И всё из-за того же местничества: считал его ниже себя, говорил, чтобы он приезжал к нему. На этом уже не раз были у них столкновения. Затем он всё же уступил, но приехал не один, явился с атаманами. Пришли и воеводы Пожарского. Все долго и шумно рассаживались по лавкам.