Преодоление

Он не стал допрашивать их вместе.

– Увести её! – распорядился он.

Казановскую увели и посадили за крепкие запоры в тюрьму.

– А с тобой мы поговорим, атаман! – сказал он Бурбе. – Я знаю, кто ты! Поэтому не советую запираться. Тришка разговорит любого! – показал он на палача.

Хохлов допрашивал Бурбу долго. Ничего не добившись от него, он отдал его палачу. Но и Тришка тоже ничего не добился от атамана. И Бурбу, с двумя поломанными ребрами, бросили в холодный сруб, глубоко вкопанный в землю. И там о нём на время забыли.

События в Астрахани после её освобождения от Заруцкого разворачивались своим чередом. Через тринадцать дней, двадцать седьмого мая, после злополучной драки на воде, в Астрахань вступили стрелецкие полки.

Сам же князь Иван Одоевский торжественно вступил в город, как победитель, только первого июня.

Когда он вошёл в город, ему тут же доложили, что Заруцкий исчез.

– Как исчез?! – обозлился князь Иван.

– Ну, нет и всё!.. – развёл руками Васька Хохлов.

Этого князь Иван никак не мог понять. Для него не существовало такого, чтобы вот так запросто исчезали куда-то государевы злодеи и изменники.

Глава 9 Маринкин городок

Через полторы недели караван судов Заруцкого, потрёпанный, посечённый пушечными ядрами, добрался до устья Яика.

И здесь, в урочище, на одном из островов, у рукава Протаски, они расположились лагерем. Стали запасаться рыбой, приводить в порядок суда, снаряжение, доспехи, шапки, сабли и пищали.

Отсюда они пошли дальше. Три дня поднимались они вверх по реке. Острова, урочища лесистые, угрюмые, плывут навстречу и остаются позади…

Дни пошли жаркими.

А вот ещё зигзаг реки, тут остров, крутой обрыв, а вон там, под кряжем[36], виднеется тальник. Похоже, там протока или старица, а может быть, рукав реки, заглох, едва течет уже. И там же луговина, поросшая густой травой. Но сохнет в одиночестве она, не ведая косы и топота копыт коня.

– Богдашка! – крикнул Заруцкий кормчему, бессменному, как тень стоящего у руля. – Поворачивай к берегу!

Богдашка, стрелец из Астрахани, увязался почему-то за ним, за Заруцким, бросив свою жену Ульянку. И Заруцкий, оценив его преданность, поставил его кормчим, а заодно охранять Марину и кормилицу с её сыном. Те, после того как Бурба кинулся спасать Казановскую, остались без присмотра надёжного человека.

– Передай на другие струги: здесь встанем! Вон на том обрыве! – показал он на крутой обрыв, с версту от русла.

По судам полетела команда: «Ээ-й! Слуша-ай! Поворачива-ай к берегу-у!»… И суда один за другим стали чалиться к песчаной косе, с наваленными на ней половодьем трухлявыми валежинами.

Пока чалились другие струги, Заруцкий с Мариной и тремя казаками поднялись на тот обрыв. Не отставал ни на шаг от него, Заруцкого, и Николай Мело, полагая, что он теперь его ангел-хранитель.

– Ого-о! – воскликнул Заруцкий.

Перед ними открылась широкая площадка, а на ней в каком-то непонятном беспорядке нарытые землянки. Весь этот полуподземный городок окружал неглубокий ров, с обвалившимися стенками, подмытыми дождями.

Подошли Ворзига и Бирюк, многозначительно хмыкнули, увидев этот странный городок.

С двух сторон этого городка, на восход и закат солнца, находились два въезда. Здесь, похоже, когда-то жили казаки. Устраивались они основательно. Землянки до сих пор выглядели прилично.

– Государыня, – обратился Заруцкий к Марине. – Посмотри, подойдёт для тебя вот это жилье, а? – показал он на землянку, самую большую, с накатом из плавника.

Марина спустилась по ступенькам вниз и, пригнув голову, вошла в землянку, остановилась. На неё дохнуло сыростью и всё ещё не выветрившейся вонью нечистоплотных обитателей этого полуподземного жилища… Мох, плесень, пол землянки с втоптанными сгнившими тряпками. С потолка свисала бахромой паутина, покрывала изящными узорами топчаны, затянула очаг и крохотное оконце… Всё выглядело отвратительно… Но деваться было некуда. Она так и не привыкла спать под открытым небом. А тут было хотя бы что-то над головой. И она согласилась.

Заруцкий же, показав атаманам на один из въездов, на тот, что выходил на калмыцкую степь, приказал:

– Вот здесь поставить пушки!.. Отстраиваем заново городок!..

– Иван, – обратился Тренька Ус к нему. – Да, это место крепко водой со всех сторон. Но зачем нам тут оседать надолго, а?

Заруцкий никогда раньше не был в этих местах. И сейчас он был вынужден полагаться на таких, как Тренька Ус.

– Ты, Заруда, с Дона! А здесь Яик! Здесь мы правим! – ревниво заговорил Тренька.