Преодоление

– Да внук мой, шельмец, покоя не дает, – добродушно рассмеялся титан. – Приходит на днях из детского сада и говорит: «Дед, хочешь, проверю, умный ты или дурак?» Я, конечно, опешил, но отвечаю: «Давай попробуй». А он мне – чтоб вы думали? – психологический тест! И понятно, дед испытания не выдержал. Попал в разряд безнадежных идиотов. Так, шельмец, и заключил. «Дед, – говорит, – мне тебя по-родственному жалко, но надежды поумнеть у тебя никакой нет!»

– А что за тест? – оживился Хмырьев, считавшийся, помимо основной специальности, любителем и знатоком тестирования.

– Пустяк, коллега, – подогрел его любопытство старик. – Вам эту задачку решить – раз плюнуть.

– Не скажите. Бывают такие вопросики…

– Тут ерунда. На размышление три секунды. Слушайте внимательно, – лениво, без видимого подвоха сказал Иван Петрович. – Отец и сын – запоминайте, – отец и сын попали в автомобильную катастрофу. Отец умер. Сына увезли в больницу. Неожиданно к нему в палату входит врач и говорит: «Это мой сын!» Может ли быть такое?

– Исключается, – быстро произнес Хмырьев. – Отец умер.

– А вот второй вопрос, – невозмутимо продолжал старик, никак не реагируя на ответ. – Только, пожалуйста, сосредоточьтесь, коллега. Внимание. Была ночь. Шел дождь. Автобус ехал по городу. Все спали. Не спал Толька, шофер. Требуется, сказать: какой номер был у автобуса, какое колесо не крутилось и как звали шофера? Ну-с, коллега, ваше слово.

– Гм… Была ночь. Шел дождь. Автобус ехал по городу. Все спали. Не спал только шофер… – Хмырьев лихорадочно пытался зацепиться за какую-то фразу. – Не-ет, – засмеялся нервно, – задача решения не имеет. Глупость какая-то, а не задача. Нет решения!

– И я так же внуку сказал, – охотно согласился старик. – А он мне: «Дед, у тебя никакого воображения! Если отец умер, а в палату входит врач и говорит: «Это мой сын!» – значит, врач – женщина, мать этого парня. Понял? С автобусом еще проще: номер у автобуса был мокрый, потому что шел дождь. Не крутилось запасное колесо. А шофера звали Толька, Анатолий!» Так что, коллега, – вздохнул он, – не выдержали мы с вами тестирования на уровне детского сада. Не-ет, – повторил он с удовольствием под общий хохот, – не прошли.

– Это ни о чем не говорит! – взвился Хмырьев.

– Совершенно с вами согласен, – оборвав смех, жестко сказал Иван Петрович. – Ваше тестирование больного абсолютно ни о чем не говорит! – И решительно поднялся из-за стола. – А сейчас, коллеги, – сделал он неопределенный жест, – пора, думаю, осмотреть того, из-за которого ломались копья. Прошу всех, кого это непосредственно касается, пройти в палату. А вы, молодые люди, – он дружески улыбнулся Сане и Диме, – пожалуйте сопровождать старика.

Совещание закончилось, эскулапы, обмениваясь мнениями, дружно покинули кабинет, Саня и Дима, встав, как телохранители, по правую и левую руку генерала медицинской службы, тоже вышли в коридор.

– Что,- спросил насмешливо титан, – поджилки небось трясутся? Побаиваетесь?

– Трясутся, Иван Петрович, – признался Саня.

– Молодец, не соврал, – улыбнулся генерал. – Я врунов страх как не уважаю, – и без всякого перехода потребовал: – Ну, выкладывайте. Однако без утайки, начистоту. Что там с вашим другом-товарищем стряслось? Что приключилось?

– Любовь, Иван Петрович, – объяснил Саня. – Неразделенная.

– Любо-овь? Давненько у меня таких пациентов не было, давненько… Ну, ладно. Нужны подробности. Как ваш друг-товарищ вел себя в последнее время? Что говорил? Был агрессивным, раздражительным? Словом, все как на исповеди.

И Саня, пока они неторопливо шли по коридору, замыкая процессию, честно, во всех деталях изложил свои наблюдения, не скрыв ни первых минут в пустыне, ни последних, когда Леша сорвался окончательно. Генерал только крякал, задавал наводящие вопросы, интересовался нагрузками на тренировках, качал головой и через несколько минут, казалось, был в курсе всех их дел. Проходя в дверь Лешиной палаты, остановился на мгновение, заговорщицки подмигнул и, мельком оглядев помещение, неожиданно сердито потряс кулаком воздух:

– Вы куда меня привели?! Это что за труп? – он ткнул пальцем в сторону Леши.

– Это космонавт, товарищ генерал. Тот самый…

– Этот труп – космонавт?! – лицо старика побагровело. – Шутить изволите!

– Я… космонавт, – в отрешенных Лешиных глазах мелькнуло движение жизни.

– Ты-ы? – не поверил генерал. – Да где было видано, чтоб космонавт имел такую скучную, побитую физиономию?! Гагарина помнишь?

– Помню, товарищ генерал, – сказал Леша.

– Тогда вставай! – как-то необыкновенно ласково и трогательно произнес в полной тишине старик. – Хочешь. я тебе помогу?

– Я… сам, – Леша сделал над собой усилие. – Сам!

– Только не торопись, дружок.

Чувствуя на себе тяжесть одних взглядов, недоверие других, страстную, горячую поддержку третьих, Леша медленно вытащил ноги из-под простыни, опустил сначала одну, затем вторую на мягкий коврик и, приподнявшись на локтях, сел на край кровати.

– Молодец, – похвалил старик, внимательно наблюдая за каждым его движением. – Теперь вижу, ты настоящий космонавт. Но надо… подняться!

– Я… поднимусь.