Преодоление

– Как это – совсем? – словно сбрасывая оцепенение, тряхнул головой Дима. – Совсем? Навсегда?

– У него оказалось слабое сердце.

– Бросьте эти шутки, – разозлился Марс. – Не смешно.

– Вот записка.

Они сели на одну койку и уставились в белый клочок бумаги. Они читали медленно, хотя в записке было всего четыре слова, и, дочитав, начинали читать снова, но ничего не могли понять – к человеку, живущему рядом, привыкают, и, когда он исчезает, еще долго кажется, будто товарищ куда-то вышел и скоро вернется. Напрасное ожидание: время заметает следы уходящих.

– Садитесь пить чай, ребята, – сказал Саня.

Глава пятнадцатая

СЕДЬМАЯ ПРОВЕРКА

Но уходит ночь, и от света ее звезд зарождается утро.

Это утро звенело капелью, и небо, без единого облачка, казалось огромным, отсиненным холстом. Точно апельсин, лежало на кронах деревьев вечное Солнце, и под его щедрыми лучами, просыпаясь от дремы, истомно парилась земля. По краям тропинок таял снег – серый, слежалый, с темными дырочками, как у голландского сыра. Из-под снега, журча и плескаясь, выбегали звонкоголосые ручейки, отчаянно сталкивались друг с другом, искрились и разбегались в разные стороны, подхватывая по пути жухлую траву, веточки, прелые листья. Было легко, спокойно и хорошо. Так хорошо, как это обычно бывает после долгой зимы, когда короткие, унылые дни уходят вместе с клочьями тумана и черно-белый мир, преображаясь, наполняется музыкой красок, щебетом птиц, шумом вешних вод. Даже не верилось, что на дворе стоит поздняя осень, – так сказочно все изменилось вокруг.

– Граждане-товарищи, будущие космонавты! – дурачился и прыгал на одной ноге Марс. – Откройте ваши глаза и уши! Дышите, если можете! Прыгайте через лужи, если умеете! Смотрите, если видите! Через полчаса светила отечественной эскулапии сделают из вас котлетки с соусом ам-ам. И вы никогда не узнаете, что глубокой осенью, как в сказке «Двенадцать месяцев», бывает весна!

– Послушай, Марс, – спросил, улыбаясь, Саня. – А почему тебе дали такое странное имя?

– И нарекли его предки, посоветовавшись, страшным именем бога войны в угрозу агрессорам, – запричитал Марс. – Дабы, убоявшись, ни один агрессор не посмел более переходить священных рубежей Отечества нашего! Но отпрыск не оправдал надежд. Не стал суровым полководцем, а сделался вегетарианцем.

– Ты фокусник, Марс? – продолжал допытываться Саня.

– Кем только не был несчастный Марсик! И фокусником, и санитаром в морге, и каскадером. Но выяснилось – фокусников и каскадеров в космос не берут. И Марсик посвятил себя великой и могущественной физике элементарных частиц. Он сделался знаменитостью, и его пригласили в этот госпиталь на истязания. Но Марсику истязания надоели! Он просит слабонервных удалиться! Смертельный трюк!

Высокий, тонкий, в коричневом госпитальном халате и красивых мужских полусапожках – они получали обувь на время прогулок или при переходах из одной лаборатории в другую, – Марс неожиданно взвился в высоком прыжке, и размытая ручейками тропинка, по которой они шли через светлый сосновый бор, понеслась ему навстречу. Марс промчался по ней метров десять и, не снижая скорости – лишь быстрее работая ногами, – взбежал вверх по стволу вековой сосны. Ребята ахнули. Тело каскадера было абсолютно параллельно земле, и он поднялся метра на три. Застыл в мертвой точке, по-кошачьи оттолкнулся, крутанул заднее сальто, встав точно на тропинку, небрежно поправил длинные черные волосы и невозмутимо зашагал дальше.

– Артист! – выдохнул Дима. – У меня даже мурашки по спине поползли. Думал – сорвется.

Марс остановился, обернулся – печальный и строгий, – отвесил грациозный поклон:

Я вас люблю, – хоть, я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!

И засмеялся по-мальчишески звонко.

– Отрывок из стихотворения «Признание» А. С. Пушкина прочитал физик-лирик Марс Неизвестный.

Им было хорошо в то утро. И сначала, и потом, когда они подошли к большому белому зданию с массивными колоннами и Саня по традиции, заведенной моряком Балтийского флота, предложил разыграть на пальцах очередь на испытания. Первым выпало идти к эскулапам Леше, вторым оказался Саня, третьим – Дима, Марс – последним.

– Если хочешь, Марсик, – предложил Саня, – можем с тобой поменяться. Иди вторым.

– Нет, – ответил он почему-то с легкой грустью. – Чему быть, того не миновать.

И отвернулся.