Преподобный Серафим

Преподобный Серафим взял двух своих любимых сестер – Параскеву Степановну и отроковицу Марию – и пошел с ними в дальнюю пустыню. И вот там, в дальней пустыне, он подал им две зажженные свечи, поставил двух сестер, одну по правую, другую по левую сторону Распятия, которое висело на стене, а сам стал молиться. Молился он долго, так что они стояли с зажженными свечами больше часа. Потом помолился, приложился к Распятию и им велел помолиться и приложиться. Во время этой молитвы явилась у преподобного Серафима мысль о закладке мельницы, каковая закладка послужила фундаментом внешнего бытия Дивеевской обители. Тут же преподобный Серафим открыл будущее той обители, связав это свое утверждение внешнего ее бытия с грядущими ее судьбами. Так, когда к нему пришла жившая в довольстве молодая красивая женщина, которая решила выйти замуж, преподобный Серафим стал уговаривать ее остаться в Дивеевской общине. – «Нет, батюшка, не хочу. Не могу никак».

«Послушай, радость моя, – продолжал отец Серафим (да так-то сладостно, хорошо, – прибавляла Ксения), – я тебе открою тайну, только смотри, умолчи ее до времени. Сама Божия Матерь ведь избрала это место. А чего Царица Небесная ни возможет, все будет у Ней. Вот Она приказала мне, убогому Серафиму, поставить мельницу для девушек в два постава, чтобы она вечно кормила бы их. Потом благословила Матерь-то Божия и церковь им свою выстроить, матушка. Вот, радость моя, все свое у нас будет. Это я тебе только говорю, а ты умолчи до времени».

Ксении эти слова показались странными. Прозревая мысли ее, преподобный Серафим сказал:

– Ведь вот ты какая. Говоришь, любишь меня, а усомнилась и не веришь убогому Серафиму. Поверь, поверь мне, матушка, все это совершится.

Вид у отца Серафима был при этом чудесен, привлекателен и весьма просветлен. Так преподобный Серафим раскрыл будущее Дивеевской обители. Внутренние отношения, которые были среди сестер, представлялись ему так:

«Когда я еще была мирской, – рассказывает Мария Васильевна, – бывала я у батюшки Серафима. Как-то он спросил меня:

– Видала ли ты Дивеево и моих девушек, матушка?

– Видела, – говорю, – батюшка.

– А видела ли ты пчелок, матушка?

– Как же, – говорю, – не видать, видела, батюшка.

– Ну вот, матушка, ведь пчелки-то все кругом матки вьются, а матка от них никуда. Так вот точно и Дивеевские мои девушки, ровно как пчелки, всегда с Божией Матерью будут».

А как преподобный Серафим относился к ним? Это так ярко чувствуется в многочисленных рассказах его сирот. Однажды, когда Парасковья Ивановна работала у источника, к ней батюшка вышел, со светлым лицом и в новом белом балахончике. Еще издали воскликнул он:

– Что я тебе, матушка, принес! – и подошел к ней, держа в руках зеленую веточку с фруктами. Сорвав один, он вложил ей в уста, и вкус был невыразимо приятен и сладок. Затем, вкладывая в уста еще такой же фрукт, он произнес:

– Вкуси, матушка, это райская пища.

Он ревниво оберегал Дивеевских сестер от всякого растленного духа, считая их как бы своей собственностью, подаренной ему Самой Божией Матерью на его ответственность. Поэтому всякое посягательство со стороны сего тлетворного духа встречало со стороны преподобного Серафима резкий отпор и пламеннейшую молитву в защищение их. Ксении было сказано преподобным Серафимом, что если она придет в монастырь и ее кто-либо будет звать к себе побеседовать, чтобы она не соблазнялась этим. Забыв предупреждение, Ксения ослушалась. Наутро, придя к преподобному Серафиму в слезах, стала ему каяться, он сказал:

– Господь тебя простит, ведь теперь ты еще больше моя, ибо я тебя нынче ночью аки добычу у льва из зубов вырвал.

Мы подходим к ласковости и близости в отношении к сестрам, которые и вызывали соблазны развращенных мирским духом людей.

Послушница Елены Васильевны Мантуровой, Ксения Васильевна говорит:

«А как батюшка-то любил нас, просто ужас да и только, сказать-то я уже не умею. Бывало, придешь это к нему, а я всегда этакая суровая, серьезная была, ну вот, и приду, а он уставится на меня да и скажет:

– Что это, матушка, к кому это ты пришла-то?

– К вам, батюшка.

– Ко мне, да и стоишь, как чужая. Ко мне-то, к отцу-то, что ты, что ты, матушка.

– Да как же, батюшка, как же?

– А ты приди да обними, да поцелуй меня, да не один, а десять раз поцелуй-то, матушка.

– Ах, как же это, батюшка, да разве я смею?

– Да как же не смеешь-то, ведь не к чужому, ко мне пришла, радость моя, эдак к родному не ходят, да где бы это ни было, да при ком бы то ни было, хотя бы тысяча тут, должна была прийти и поцеловать, а то, что стоишь, как чужая».

Преподобный Серафим имело особое от Божией Матери поручение и попечение о Дивеевских сестрах, и все его отношение к Дивеевским сестрам неразрывно связано с его постоянными молитвенными воздыханиями к Божией Матери.

Это святейшее место ограждено святой тропой, которой прошла стопочками Своими Сама Пречистая Матерь.

Только в таком святейшем месте могли создаться такие отношения.

Об этой святой тропе, об этой канавочке, свидетельствует Василий Садковский: