Преподобный Сергий Радонежский. Игумен земли Русской

Радонежский игумен зорко следит за духовным состоянием каждого из братий, печется о строгом соблюдении уставов. Слово его, сказанное с кроткой любовью, врачует духовные недуги, питает добрые начала. Однако в случае необходимости он не медлит наказать нерадивого или строптивого. По ночам он подолгу молится о вверенном ему словесном стаде – о всех вместе и о каждом в отдельности: он не стремится воспитывать их по одному стандарту, но ведет каждого своим путем, давая раскрыться каждой личности. Многие из них вскоре выйдут из Троицкой обители и пойдут в лесные дебри на пустынное жительство по примеру своего Аввы и станут основателями новых пустынных монастырей. От малой лесной обители, укрытой в радонежских лесах, начнется на Московской Руси новое монашество – пустынное, по примеру древних отцов, которого Русь раньше не знала. Потому преподобного Сергия называют отцом русского монашества, имея в виду монгольскую и послемонгольскую Русь, как преподобного Феодосия, игумена Печерского, называли отцом монашества домонгольской, Киевской Руси. Преподобный Феодосий был одним из тех святых, у которых учился монашеской жизни преподобный Сергий. Среди его учителей были преподобные Антоний Великий и Евфимий Великий, Феодосий Киновиарх – первоначальник общежительных монастырей, преподобные Ефрем Сирин, Исаак Сирин, Иоанн Лествичник и другие отцы. Об этом свидетельствуют древние списки с их творений, которые сохранились в Троице-Сергиевой Лавре. С самого основания обители здесь было начато «книжное дело» – монахи переписывали труды святых отцов и для собственного пользования и по заказу, так что лаврская библиотека – одна из древнейших в России.

Первые десять-пятнадцать лет были трудными, обитель была бедной. Случалось и голодать по несколько дней. Не всегда было масло и вино для совершения литургии. Часто вместо свечей освещал лесной храм тусклый свет лучины. Книги списывали на бересту. Церковные сосуды были деревянными, и сам настоятель совершал богослужения в облачениях из простой крашенины. За стенами монастыря своим чередом текла мирская жизнь. Многим из братии приходило на ум пойти к людям и попросить у них милостыни: на Руси в те времена это было обычным делом, и как ни тяжела была жизнь, с монашествующими всегда делились последним. Но выходить из обители за милостыней Преподобный не разрешал: он учил братию полагаться во всем на Бога, как бы долго ни испытывал Он веру и терпение собравшихся послужить Ему.

Игуменские заботы поглощали время и внимание Преподобного, и ему некогда было позаботиться о хлебе насущном для себя самого. При крайней скудости обители нередко доводилось ему обходиться самым малым, а то и голодать. Однажды он пробыл без пищи два дня, но потом не выдержал и пошел к старцу Даниилу, о котором знал, что есть у него решето гнилых сухарей, которые старец есть не хочет. Преподобный игумен нанялся к нему в работники: построить сени к келлии. Даниил засомневался: не дорого ли возьмет игумен за работу? Мол, есть у него договоренность с крестьянином из ближнего села, так тот, наверное, возьмет дешевле. Игумен предлагает свою цену – решето тех самых гнилых сухарей. Даниил вынес ему просимое, но Преподобный, несмотря на сильный голод, отказался принять плату за не выполненную еще работу. Вечером, закончив работу, получил святой игумен условленную плату и утолил свой голод. Братия с удивлением и страхом смотрели, как Преподобный вкушал заплесневевшие сухари, и в который раз дивились смирению и терпению своего любимого Аввы.

Однажды братии пришлось голодать несколько дней. Один инок возроптал и пригрозил Преподобному, что назавтра они все разойдутся. Преподобный утешал братию ласково, с терпением, призывая положиться на Бога, Который и птиц небесных кормит, – так неужели же их, ради Него отрекшихся от всего, что в мире, не накормит? К терпению и упованию призывал Преподобный братий, и не успел он еще закончить свою речь, как прибежал радостно возбужденный привратник и сообщил, что неизвестно откуда взявшиеся благодетели привезли в обитель возы с хлебами и другой снедью. Игумен остался верен себе: прежде чем сесть за трапезу, собрал всех в храме, чтобы возблагодарить Бога. В радости все как-то забыли пригласить за стол неведомых благодетелей, а те поспешили удалиться из обители, ссылаясь на дела неотложные. Хлебы были мягкими и теплыми и такими вкусными, каких никто из братий до той поры не едал, между тем неизвестные благодетели сказали, что везли их издалека. Из этого уразумели братия, что было это Божие посещение по молитвам святого игумена, и от всей души прославили Бога.