Прерванная жизнь

Наши семьи. Многие из нас считали, что оказались здесь из-за них, но при этом их как будто не существовало для нас здесь. А существовали ли мы для них там? – гадали мы.

Зачастую вся семья была сумасшедшей, но поскольку засадить в психушку всех было нельзя, одного назначали самым сумасшедшим и отправляли лечиться. А потом, в зависимости от состояния всех остальных, этого человека либо продолжали держать в больнице, либо выпускали – в любом случае он был индикатором психического здоровья всей семьи.

Большинство семей пыталось доказать один и тот же тезис: «Мы – не сумасшедшие. Это она сумасшедшая». Такие семьи продолжали платить.

Но некоторые семьи считали, что среди них нет сумасшедших, – они угрожали, что перестанут платить.

Такая семья была у Торри.

Мы все любили Торри за ее благородные манеры. Единственной ее бедой были амфетамины. Дома, в Мексике, она два года сидела на наркотиках. От амфетаминов ее лицо стало бледным, а говорила она медленно и уставшим голосом. Точнее, все это с ней происходило из-за недостатка амфетаминов.

Торри была единственной, кого уважала Лиза, – наверное, оттого, что они обе сидели в свое время на игле.

Раз в несколько месяцев родители Торри прилетали из Мексики в Бостон, чтобы устроить ей очередную выволочку. Она сошла с ума, она свела их с ума, она симулирует, они не могут себе позволить трат на клинику, и так далее. Когда они уходили, Торри усталым голосом пересказывала нам содержание беседы.

– А потом мама сказала: «Из-за тебя я стала алкоголичкой», а папа потом сказал: «Я все сделаю, чтобы ты отсюда никогда не вышла». А потом они сменили пластинку, и мама сказала: «Да ты просто наркоманка, и все», а папа сказал: «Я не собираюсь платить за то, чтобы ты тут прохлаждалась, в то время как мы бедствуем».

– А зачем ты вообще с ними встречаешься? – удивилась Джорджина.

– Ох… – вздохнула Торри.

– Так они проявляют свою любовь, – объяснила Лиза, которую родители никогда не навещали.

Медсестры соглашались с Лизой. Они сказали Торри, что она проявляет зрелость, соглашаясь на встречу с родителями, несмотря на то что они будут ей морочить голову. На самом деле это называется «жестокое обращение с подростком», но медсестры предпочитали называть это «морочить голову».

Только Торри так легко голову не заморочишь.

– Я ничего не имею против этого места, – цедила она сквозь зубы. – Хоть от Мексики отдохну.

В ее устах слово «Мексика» звучало ругательством.

– Ох уж эта Мексика, – говорила она и кивала головой.

В Мексике у них был большой дом с двумя верандами, у них была прислуга, каждый день там светило солнце, а амфетамины можно было купить в аптеке без рецепта.

Лиза говорила, что все это звучит неплохо.

– Это смерть, – говорила Торри. – Жить в Мексике – это быть мертвым и колоться амфетаминами, чтобы не чувствовать себя совсем мертвым. Вот и все.

Иногда Вэлери или другие медсестры пытались объяснить Торри, что можно жить в Мексике и не ходить при этом в аптеку за амфетамином.

– Вы там не были, – отрезала Торри.

В августе родители Торри позвонили и сказали, что собираются приехать и забрать ее.

– Отвезут меня домой, чтобы я там умерла, – сказала она.

– Мы тебя не отдадим, – сказала Джорджина.

– Ясное дело, – согласилась я с ней. – Правда, Лиза?

Но Лиза никаких обещаний не дала.

– А что мы можем сделать? – спрашивала она.

– Ничего, – отвечала Торри.

В тот день я спросила у Вэлери:

– Вы же не дадите родителям Торри забрать ее домой в Мексику?

– Мы здесь, чтобы вас защищать, – ответила она.

Я потом спросила у Лизы:

– И что это значит?

– Да ни хрена это не значит, – объяснила Лиза.

С неделю никаких вестей от родителей Торри не было. Потом они позвонили сказать, что будут ждать ее в бостонском аэропорту. Им не хотелось тащиться в больницу, чтобы забрать ее.

– Ты может сбежать по пути в аэропорт, – сказала Лиза. – Где-нибудь в центре. Выпрыгнешь из такси и тут же нырнешь в метро.

На разработке планов побега она собаку съела.

– У меня нет денег, – возразила Торри.

Мы собрали все имевшиеся у нас деньги. У Джорджины было двадцать два доллара, у Полли – восемнадцать, у Лизы – двенадцать, а у меня было пятнадцать долларов и девяносто пять центов.

– Этого тебе хватит на несколько недель, – сообщила Лиза.

– Дай бог на одну неделю хватит, – сказала Торри. Но вид у нее был уже не такой подавленный. Собрав деньги, она засунула всю пачку в бюстгальтер. – Спасибо, – поблагодарила она нас.

– Тебе нужен план, – не успокаивалась Лиза. – Ты останешься в городе или уедешь? Думаю, тебе следует сразу же уехать из города.

– Куда?

– А у тебя нет знакомых в Нью Йорке? – спросила Джорджина.

Торри отрицательно покачала головой:

– Я знаю вас и еще пару наркоманов в Мексике, больше никого.

– Лиза Коуди, – вспомнила Лиза. – Она наркоманка. У нее сможешь перекантоваться.

– На нее нельзя полагаться, – сомневалась Джорджина.

– Она все деньги спустит на наркоту, – сказала я.

– Я и сама могу спустить все деньги на наркоту, – заметила Торри.

– Это совсем другое, – возразила Лиза. – Мы сами тебе эти деньги отдали.