Прерванная жизнь

Это был очень неожиданный комплимент. Разумными мои действия давно никто не называл.

– Этот врач был похож на прыщик, – объяснила я.

– В первую очередь надо справиться с инфекцией, – буркнула Вэлери, открывая двери в отделение.

Под конец первого дня приема пенициллина теннисный шарик превратился в серый комочек. На следующий день серый комочек превратился в горошинку, зато на лице появилась сыпь. И температура подскочила.

– Больше ждать нельзя, – сказала Вэлери. – И больше никогда не принимай пенициллин.

– Я не пойду, – запротестовала я.

– Завтра я отвезу тебя в Бостон к своему стоматологу, – сказала она.

Эта новость всех взбудоражила.

– Бостон! – обрадовалась Полли и замахала исполосованными шрамами руками.

– Что завтра наденешь? – спросила Джорджина. – Кстати, ты можешь сходить в кино на дневной сеанс и поесть попкорна.

– Ты можешь привезти мне кой-чего, – сказала Лиза. – Около магазина «Джордан Марш» обычно стоит один парень в синей бейсболке…

– Ты можешь выскочить, когда такси остановится на светофоре, и слинять, – перебила ее Синтия.

– …его зовут Астро, – продолжила Лиза, которая мыслила более реалистично, чем Синтия, и знала, что я никуда не сбегу. – У него можно купить бифетамин задешево.

– Да у меня ж лицо как у бурундука, – сказала я. – Я вообще ничего не смогу сделать.

В такси я слишком нервничала, чтобы наслаждаться видами Бостона.

– Откинься на спину и досчитай до десяти, – сказал дантист.

Не успела досчитать до четырех, как вместо зуба в моем рту осталась только дырка от него.

– Куда все делось? – удивилась я.

Он показал мне щипцы с моим зубом. Зуб был огромный, остроконечный, весь в крови и с какими-то складками.

Но я спрашивала о времени. Я опередила свое время. Он забросил меня в будущее, и я не понимала, что стало со временем, которое было между тем моментом и этим.

– Сколько вам понадобилось на это времени? – спросила я.

– Да нисколько, – ответил он. – Раз, и готово.

Этот ответ меня не устраивал.

– Сколько времени? Пять секунд? Две минуты?

Он на мгновение отвернулся от меня.

– Вэлери! – позвал он.

– Мне нужно знать! – продолжала настаивать я.

– Ничего горячего в течение суток, – сказал он.

– Как долго?

– В течение суток.

В кабинет деловитой походкой вошла Вэлери.

– Поднимайся, пошли.

– Мне нужно знать, сколько это заняло времени. А он не говорит, – пожаловалась я.

Она бросила на меня испепеляющий взгляд:

– Немного, можешь мне поверить.

– Это мое время! – закричала я. – Это мое время, и я хочу знать, как долго все это длилось.

Стоматолог закатил глаза.

– Я оставлю вас, – сказал он и вышел из кабинета.

– Пошли уже, – приказала Вэлери. – Не устраивай мне неприятностей.

– Ладно, – выбралась я из кресла. – Вам я неприятностей устраивать не буду.

В такси Вэлери неожиданно сказала:

– У меня для тебя кое-что есть.

Это был мой зуб. Он был почище, чем в прошлый раз, но такой же огромный и чужой.

– Я стырила его специально для тебя, – сказала она.

– Спасибо, Вэлери. Очень мило с вашей стороны.

Но на самом деле мне не зуб был нужен.

– Я хочу знать, сколько времени ушло. Вэлери, я потеряла какое-то время, и мне нужно понять, сколько именно времени я потеряла. Мне необходимо это понять.

Потом я расплакалась. Я не собиралась плакать, но ничего не смогла с собой поделать.

«Кале» вырезано в сердце моем

На доске появилось новое имя: Элис Кале.

– Давайте попробуем угадать, кто это, – предложила Джорджина.

– Очередной псих, кто ж еще? – ответила ей Лиза.

– Когда она приезжает? – спросила я у Вэлери.

Вэлери махнула рукой в сторону дверей. Там-то она и стояла – Элис Кале.

Она была молодая, как и мы, и не выглядела особенно сумасшедшей. Мы поднялись с пола, чтобы по-человечески с ней поздороваться.

– Меня зовут Элис Каллес, – представилась она.

– Может, Кале? – переспросила Джорджина.

Элис Кале-Каллес прищурилась.

– Чего?

– Говори «Каллес», – подсказала я Джорджине.

На мой взгляд, было невежливо намекать, будто Элис не знает, как произносится ее собственная фамилия.

– Кале? – вновь спросила Джорджина.

В этот момент подошла Вэлери, чтобы показать Элис ее палату.

– Это как с Вермонтом, – объяснила я Джорджине. – Мы же не называем его «Вермоном» на французский манер.

– Фонетика, – подытожила Лиза.

Элис Кале-Каллес была застенчива, но мы ей нравились. Она часто подсаживалась к нам и слушала. Лиза считала ее занудой, а Джорджина пыталась ее разговорить.

– Понимаешь, это французское слово, – сказала она как-то Элис. – Кале.

– Правда? – удивилась Элис.

– Ну да. Есть такой город во Франции, очень известный.

– А чем он известен?

– В свое время он принадлежал Англии, – принялась объяснять Джорджина. – Тогда вообще многие французские города принадлежали Англии. Потом они все потеряли во время Столетней войны. Кале был последним городом, который они сдали.

– Столетней! – воскликнула Элис, широко раскрыв глаза.

Удивить Элис было несложно. Она почти ничего не знала. Лиза считала, что у нее задержка развития.

Однажды утром мы сидели на кухне и лопали тосты с медом.

– Что это? – спросила Элис.

– Тост с медом.

– Никогда не ела меда, – сказала Элис.