Прерванная жизнь

Как думаете, сколько девушек должно было пройти через постель семнадцатилетнего парня, чтобы у него обнаружили компульсивную склонность к промискуитету? С тремя? Нет, маловато. С шестью? Маловероятно. С десятью? Это больше похоже на правду, но я думаю, что реальное число находится где-то между пятнадцатью и двадцатью. Но я не знаю ни одного парня, на которого бы врачи навесили этот ярлык.

А теперь подумайте, со сколькими парнями должна была переспать семнадцатилетняя девушка, чтобы ей поставили этот диагноз?

Из шести видов «потенциально самодеструктивного» поведения, которые обычно ассоциируются с пограничным нарушением личности, три считаются характерными для женщин (неконтролируемый шоппинг, мелкое воровство в магазинах, переедание) и только один – для мужчин (опасное вождение). Пятый вид (злоупотребление психотропными веществами) – «гендерно нейтральный», как нынче выражаются. А для последнего вида (беспорядочные половые связи) у каждого найдется свое собственное определение.

Еще остается вопрос о «преждевременной смерти вследствие самоубийства». К счастью, мне этого удалось избежать, но думала я о самоубийстве много. Я задумывалась о нем, начинала жалеть себя из-за перспективы преждевременной смерти, зато после этого я чувствовала себя получше. На меня эти мысли действовали как слабительное, как очищающее средство. Но у некоторых было иначе – у Дэйзи, например. Но была ли ее смерть по-настоящему преждевременной? Или она должна была просидеть следующие пятьдесят лет на кухне вместе со всем своим гневом и курицей гриль? Я предполагаю, что лучше бы ей не стало, но я могу и ошибаться. А если бы она просидела всего тридцать лет и покончила с собой в 49 лет, а не в 19, была бы это по-прежнему «преждевременная» смерть?

Мне стало лучше, а Дэйзи – нет. Я не могу объяснить, почему так вышло.

Быть может, я просто заигрывала с безумием? Флиртовала с ним, как с учителями и одноклассниками. Уверенности в том, что я сошла с ума, у меня не было, но опасения были. Некоторые утверждают, что наличие осмысленной точки зрения по этому вопросу – это уже признак душевного здоровья, но я не уверена, что это так. Я по-прежнему задумываюсь об этом. И, думаю, уже никогда не перестану задумываться.

Я часто спрашиваю у самой себя, не сошла ли я с ума. И у других людей тоже спрашиваю.

– Вменяемый человек ведь так не скажет? – могу поинтересоваться я после того, как скажу что-нибудь такое, что вменяемый человек, наверное, тоже вполне может сказать.

Я очень часто начинаю предложения со слов; «То ли у меня крыша поехала, то ли…» или «Не исключено, что я тронулась умом, но…».

А если я повела себя совсем странно (например, дважды приняла ванну в течение одного дня), то могу сказать себе: «Ты вообще в своем уме?»

Да, это расхожая фраза. Но для меня она наполнена особым смыслом, для меня за ней кроется многое: тоннели, сетки на окнах, пластмассовые вилки, непостоянство границы между состояниями, которая, как и любая другая граница, манит и просит, чтобы через нее переступили. Но я не хочу опять оказаться по ту сторону этой границы.

Далее, прямо, куда глаза глядят – вместе с собой

Большинство из нас в итоге вышло. Мы с Джорджиной поддерживали контакт друг с другом.

Какое-то время Джорджина жила в женской коммуне на севере Кембриджа. Как-то раз она пришла ко мне в гости и замучила мою соседку сверху, которая как раз пекла хлеб.

– Вы все неправильно делаете! – заявила Джорджина.

Мы были в гостях у соседки и пили чай, а она месила тесто.

– Давайте покажу, как надо!

Джорджина отпихнула соседку и принялась молотить тестом об стол.

Моя соседка была тихой женщиной, она никогда не вела себя грубо или бесцеремонно по отношению к другим. Из-за этого люди, как правило, вели себя с ней очень вежливо.

– Я вам говорю, тесто следует хорошенько замесить, – объясняла Джорджина, одновременно показывая, как это следует делать.

– Вот оно что, – только и смогла выдавить из себя соседка.

Она была старше меня и Джорджины лет на десять, и выпечкой хлеба она занималась не меньше.

Отметелив как следует тесто, Джорджина заявила, что ей пора идти.

– Я впервые сталкиваюсь с таким отношением, – заметила соседка. Она была не столько разозлена, сколько удивлена.

Потом Джорджина примкнула к группе активисток, целью которых было привлечение внимания общественности к различным проблемам. Она вечно зазывала меня на их собрания: «Вот увидишь, тебе понравится».