Преследуя Аделин

Неважно. Может быть, ко мне заглянет Зейд и волшебным образом излечит мое похмелье, ведь он умеет заставлять меня чувствовать то, что физически невозможно. Особенно когда он вскидывает бровь и на его губах появляется злая ухмылка.

Я сжимаю бедра, между ними поднимается поток возбуждения. Мое дыхание учащается при одном только воспоминании о его взгляде, и я таю. Как такое возможно?

Я стягиваю с себя леггинсы, и жжение в животе распространяется до тех пор, пока я не ощущаю, что тону в огненной яме. На моей груди уже появился румянец, и я знаю, что очень скоро он поползет вверх по шее.

Затем я срываю с себя футболку, оставляя только лифчик и трусики. Эта пара белого цвета из шелка, и безумная часть меня желает, чтобы Зейд оказался здесь и увидел ее. Наверное, он бы подумал, что я выгляжу так невинно. Ангел и демон. Запретные, но все равно тяготеющие друг к другу.

Это могло бы стать книгой… сюжет которой основан на притяжении двух противоположных душ.

Прикусив губу, я запускаю руку в трусики, едва касаясь кончиком пальца клитора. Прикосновение такое легкое, но в то же время по моим венам пробегает электричество. Я закрываю глаза, испуская дрожащий вздох. И представляю, что Зейд стоит передо мной на коленях. Приказывает мне ласкать себя для него. Показать ему, что я делаю, когда его здесь нет.

Мое сердце сильно бьется в груди, словно баскетбольный мяч на площадке. Я скольжу пальцами ниже, погружая кончик в скопившуюся влагу. Я до безобразия влажная.

Облизывая губы, погружаю внутрь два пальца, и с моих губ срывается стон, когда мое тело замирает от удовольствия.

Глубокий, бездонный голос Зейда шепчет в моей голове обо всех грязных вещах, которые он прорычал бы мне на ухо. Все те слова, от которых мое сердце замирает в груди.

«Мое искупление станет твоим спасением».

Я была уверена, что он станет моим проклятием. Но сейчас мне кажется, что я попала в рай.

В нирвану.

Так бы сказал он, когда его язык погрузился бы глубоко внутрь меня, как делают это сейчас мои пальцы.

Я стону все громче, и напряжение нарастает, когда перед глазами мелькает образ Зейда, сидящего позади меня в машине, пирующего на мне – нет, пьющего из меня, словно умирающий от жажды.

Удовольствие усиливается, я пробираюсь своими влажными пальцами к клитору и растираю чувствительный бутон тугими кругами. Моя голова откидывается назад, а позвоночник изгибается. Издавая задыхающиеся стоны, я обвожу свой клитор все быстрее и сильнее, пока почти не достигаю оргазма.

И наконец, я переступаю через край. Я громко кричу, выкрикивая имя Зейда, когда оргазм обрушивается на меня стремительно и безо всякого сожаления. Он заканчивается прежде, чем я успеваю восстановить дыхание.

Опустившись на пол, я вздыхаю, и уголки моих губ напрягаются. Мое тело вялое и бескостное, но грудь – все еще напряжена. Этот оргазм был лишь временной отсрочкой. И я понимаю, что эта тяжесть никуда не пропадет.

Сегодня мне просто… грустно.

18-е мая, 1946

Лик смерти ужасен. Но это единственное, что я вижу в эти дни.

Он не оставит меня. Я молила его.

Умоляла сохранить мне жизнь.

Я – мать. Он не может разлучить меня с моим ребенком. Она нуждается во мне.

Я не знаю, что мне делать. Если я расскажу полиции, поверят ли они мне? Или они поверят ему?

Кому-то очевидно опасному и имеющему невероятные связи?

У меня нет ни шанса.

Как моя жизнь обернулась этим?

И как он мог поступить так со мной?

Я верила ему.

Глава 39

Тень

– Вы едите сырое мясо? – спрашиваю я, и глубокие интонации моего голоса разлетаются над всем столом. Гости затихают.

– Ну, конечно же, нет! – восклицает Дэниел, смеясь над тем, что он, вероятно, посчитал очень глупым вопросом. – Сначала нужно принести жертву. Затем мы выпьем кровь и уведем ее…

– И нам нельзя сначала позабавиться с ней? – прерываю я, и мой голос становится еще глубже от разочарования. – Это же половина удовольствия, брат.

Взгляды переводятся на Дэниела в ожидании ответа на мой вопрос. Он смотрит на меня с мягкой улыбкой, и я вскидываю бровь.

Дэниел смеется, его лицо озаряется приятным удивлением. Мое же остается серьезным, я не отрываю от него глаз.

Он первым разрывает зрительный контакт и смотрит в ту сторону, где слуга держит испуганную девочку.

– Веди ее сюда.

Я откидываюсь на стуле, мои движения вялы и расслаблены. Внутри меня бушует война – кровавое и жестокое сражение в моей душе. Мне хочется разнести весь этот дом, разорвать на куски каждого больного человека здесь, орудуя одними лишь руками и зубами.

Показать им, каково это – быть съеденным монстром.